Простое офисное волшебство

[biblio-inkvi]

Написалось на философии. Спасибо Олесе за 10 слов. х)

Автор:  Кьяроскуро
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Флафф, Мистика, Повседневность, POV
Размер: Драббл, 10 страниц
Кол-во частей: 10
Статус: закончен

Гном
- Коротышка, - я верчусь перед зеркалом, и увиденное в нем все больше и больше портит мне настроение. – Карлик. Недоросток.
- От горшка два вершка, - из-за двери показывается насмешливая физиономия Блинка, чтобы в ту же секунду исчезнуть, и тяжелая книга, брошенная мной, не достигает цели, встретив на своем пути преграду в виде захлопнувшейся двери.
- Гном, - мрачно бурчу я, снова обратив сумрачный взгляд на свое отражение.
Шеф возникает за моей спиной бесшумно, как тень. Он едва заметно улыбается уголками губ и треплет мои и без того растрепанные волосы. А потом смеется одними глазами и негромко произносит:
- Мой маленький мальчик.
Уже целую неделю Блинк недоумевает, почему ненавистное мне раньше слово «гном» вызывает у меня теперь только мечтательную улыбку.

День
Я не люблю день. У меня болят глаза от солнца – они краснеют и слезятся, и меня не оставляет ощущение, что под веки мне насыпано килограмма два песка. Наверное, это все от матери – истинная дочь своих родителей, она терпеть не могла светлое время суток.
За эту свою особенность, доставляющую мне и так достаточно неприятностей, я то и дело подвергаюсь насмешкам со стороны Блинка и презрению со стороны леди Морг – конечно, ее-то родители таким недугом не страдали, относясь к совсем иному кругу, нежели я.
Сегодня я снова прячусь по темным углам, беспрестанно моргая и утирая слезы. И в конце концов, увлеченный своими переживаниями, в кого-то врезаюсь, перебегая из одного сумрачного закутка в другой. Подняв слезящиеся глаза, я пытаюсь сквозь туман разглядеть жертву моей неуклюжести, усугубленной временной слепотой.
- Что с тобой? – в голосе шефа ни капли насмешки.
Я бормочу извинения, не без удовольствия, впрочем, отмечая, что он не спешит убирать теплые ладони с моих плеч.
- Я не в чем тебя не обвиняю, я спрашиваю, что с тобой? – повторяет он ровным тоном.
- Ничего особенного, - выдавливаю я неохотно. – Глаза побаливают, но…
- Покажи-ка, - шеф требовательно берет меня за подбородок, и я с удивлением слышу в его голосе нотки беспокойства. А потом он убирает выступившие на моих глазах слезы суховатыми подушечками пальцев и, не сдерживая тревоги – «за меня, за меня!..» - поет сердце – шепчет чуть дрогнувшим голосом так тихо, что я едва разбираю слова. – Бедный мой, как же ты это терпишь…
Но не успеваю я вдоволь насладиться внезапно свалившимся на мою голову счастьем, как шеф отстраняется и решительно заявляет:
- Больше ты днем дежурить не будешь. Я не желаю, чтобы один из моих лучших сотрудников лишился зрения.
- Спа… - я не успеваю его поблагодарить – он сжимает мой локоть и тянет за собой.
- Идем, я дам тебе целебный бальзам.
Я послушно следую за ним. Несмотря на резь в глазах, сердце мое поет.
И, конечно, я не имею ни малейшего отношения к подправленным графикам дежурств, где вместо фамилии моего коллеги значится фамилия вашего покорного слуги.

Электричество
- Приплыли.
Усталый голос леди Морг в наступившей тишине звучит громко, даже слишком. Я морщусь, а Блинк, воспринявший ее слова на свой счет, счел необходимым оправдаться:
- Ты же знаешь, это все электрики. Я говорил им заменить кабель, но кто будет меня слушать…
Уж точно не я. В рухнувшей нам на головы темноте не разглядеть даже собственной руки. Пропустив мимо ушей стенания Блинка и нотации леди Морг, я наощупь двигаюсь к кабинету шефа, стараясь ничего не уронить по пути.
Мягкий свет нескольких свечей окутывает меня уютным коконом, стоит мне только войти внутрь. Шеф поднимает голову от бумаг и, разглядев меня, улыбается.
- Присоединяйся. У меня тут, кажется, незапланированный романтический вечер, а проводить его в одиночестве – признак исключительно дурного вкуса.
С удовольствием приняв его приглашение, я усаживаюсь в мягкое кресло напротив него и украдкой гляжу на его профиль, кажущийся в неверном свете зыбким и просвечивающим. Его легкая полуулыбка отбрасывает на его лицо резкие черные тени.
Тишина, темнота и шеф… Я обещаю себе, что непременно отправлю электрикам открытку с благодарностью.
Шеф поднимает голову и хмыкает:
- Садись поближе. Я, может, тоже хочу видеть лицо собеседника.
…а к открытке приложу коробку лучших шоколадных конфет.

Деревня
Новенький не нравится мне с первого взгляда.
Слишком идеальный, слишком слащавый, слишком выхоленный – все в нем слишком.
Костюм с иголочки, сидящий на нем, как вторая кожа.
Прическа, подчеркивающая его мужественные скулы и аккуратные уши.
Ботинки, вычищенные до зеркального блеска.
Но когда он открывает свой прелестный ротик, то с его губ, за которые Фрэки, наш первый красавец, продал бы душу, изливается настолько безграмотная речь, что я чувствую себя заранее отомщенным. И теплое, мягкое, мурчащее, словно большой кот, чувство глубокого удовлетворения поселяется в моей душе, когда я медленно, со вкусом, тяну одно-единственное слово, от которого он съеживается и теряет весь свой лоск:
- Деревня.

Отдых
Как чудесно в свой законный выходной нежиться в теплой постели, зная, что впереди тебя ждет целый день, который ты сможешь потратить на все, что душе угодно…
…и как плохо в этот свой законный выходной нестись, сломя голову, на работу, потому что там, видите ли, что-то произошло.
Едва ли не изрыгая пламя, я несся к кабинету шефа, донельзя возмущенный незапланированным вызовом. В конце концов, имею я право отдохнуть или нет?
Но раздражение улетает струйкой легкого дыма, когда я вижу шефа, похудевшего, состарившегося и осунувшегося за один день. Он устало усмехается, видя меня на пороге – судя по его реакции ни Блинк, ни леди Морг явиться не соизволили.
- Чудо мое, ваша исполнительность превосходит все мыслимые и немыслимые пределы.
- Что вы, и десять дней отдыха не заменят мне удовольствие провести день на любимой работе, - оказывается, я и язвить умею.
- А день с любимым начальником? – хмыкает он.
- А на такое и сотни дней отдыха не жалко.
Его ироничная улыбка и абсолютно серьезные глаза в тот момент являются полным моим отражением.

Музей
- А помнишь, когда ты пришел сюда первый раз? – громкий голос Блинка то и дело прерывается приступами хохота.
Я слегка краснею, вспоминая, как все начиналось.
…- А вот здесь наш кабинет, - Блинк, еще более активный и неугомонный, чем сегодня, водил меня из отдела в отдел, пока не довел до конечного пункта назначения. – Тут сидим я, леди Морг, - он отправил девушке воздушный поцелуй, но та лишь смерила Блинка строгим взглядом и отвернулась, - а теперь и ты.
Я кивал, как болванчик, глядя на окружающую меня обстановку широко распахнутыми глазами. Каждый предмет, каждая скрепочка и каждый карандашик казались мне чем-то невероятным, и я боялся даже дышать на них, не то, что трогать.
Подметив мою реакцию и слишком войдя в роль экскурсовода, Блинк подвел меня к двери в кабинет шефа – тогда я, впрочем, не знал, куда она ведет.
- А здесь у нас, - торжественно проговорил он, - главный экспонат коллекции, бесценный бриллиант чистой воды, единственный и неповторимый…
Блинк широким жестом распахнул дверь, и хорошо поставленным голосом, способным сделать честь королевскому церемониймейстеру, прокричал:
- Сиятельный и невероятный начальник нашего отдела…
Сокрушительный удар в лоб вынес мое тело в коридор, где я и отключился.
В себя я пришел уже на полу. По рукам и ногам я был опутан каким-то яркими бумажными змеями, на лбу явно зрела шишка, обещавшая напоминать о себе еще очень долго, а сверху на меня, медленно кружась, падали разноцветные бумажные кружочки.
И в установившейся тишине, нарушаемой лишь негромким гудением нескольких компьютеров и сопутствующей им аппаратуры, я услышал обескураженный голос Блинка:
- Шеф, мы же договаривались на музей, а не на цирк…
По слухам, впоследствии это выражение стало крылатым.

Икона
- Ты бы еще молиться на него начал, - как всегда недовольный голос леди Морг заставил меня вздрогнуть и засунуть фотографию в ящик стола – последнее, впрочем, было уже несколько бессмысленным.
Она ушла, укоризненно постукивая каблучками, а я смотрел ей вслед со смесью смущения и задумчивости. Потом снова вытащил фотографию и любовно загладил загнувшийся уголок. «А что, - мелькнула шальная мысль, - может хоть так мне удастся до него достучаться?..».
Посверлив фотографию взглядом еще несколько минут, я с досадой отметил полное отсутствие реакции со стороны кабинета шефа, снова убрал снимок в стол и вздохнул. Фарелл, шарлатан этакий, обещал мне стопроцентную гарантию эффективности: «Смотри на его фотографию по десять минут в день, повторяй про себя «Хались-гались, моей воле подчинись», и он исполнит все, что ты ни пожелаешь». Ага, как же…
Еще раз вздохнув, я достал листок с жирным заголовком «Как выпросить у шефа отпуск» и перечеркнул «Пункт 7: телепатия».

Тюрьма
Страх разливается по моим венам вязкой парализующей смесью, лишая меня воли, мыслей, движения…
Я не могу шевельнуть ни единым мускулом. Я чувствую, как ледяной пот катится по моему лбу, но не способен даже на то, чтобы его отереть. От отчаянья и безысходности мне хочется скулить, словно брошенному щенку.
Я знаю, еще секунда – и мое сердце разорвется. И умрет не только моя физическая оболочка, погибнет моя душа, погибнет в теле, ставшем ей тюрьмой…
Теплые руки, словно ангельские крылья, нежно обнимают меня, отгоняя призраков ужаса, вьющихся вокруг. Едва слышный шепот вливается в мои уши целебным бальзамом:
- Все это просто дурной сон… Просто сон…
Прижавшись к своему спасителю, я рыдаю и не могу, не собираюсь останавливаться.
Я знаю, что это не сон.

Монокль
Рабочий день уже окончен, но я все еще сижу в своем кресле, задумчиво листая толстый фолиант и прихлебывая полуостывший чай. Где-то в середине тома натыкаюсь на фотографию – линза в золотой оправе, на длинной изящной цепочке. Заинтересованный ее необычным видом, вглядываюсь внимательнее, гадая, зачем был нужен этот предмет.
- Монокль рассматриваешь? – шеф, как обычно, бесшумно возникает у меня за спиной.
Я задумчиво кошусь на него и выдаю:
- Да вот думаю, как бы эта штучка на вас смотрелась.
Он хмыкает – не то насмешливо, не то удивленно. Еще раз смотрит через мое плечо на фотографию и изрекает:
- Да, это было бы любопытно примерить.
Я почти разбиваюсь в лепешку, но нахожу ему монокль. И когда он его надевает…
Определенно, с этой штучкой ему бы никогда не отказывали в финансировании.
Он придирчиво смотрит на себя в зеркало, а потом бормочет себе под нос:
- Сюда бы еще фрак и цилиндр…
Кажется, я знаю, что я буду разыскивать следующие две недели.

Враг
В кабинете шефа искрят молнии и летают тяжелые и не очень предметы. Дверь периодически сотрясается от ударов изнутри, а стекла дрожат от громового рева.
Мы – Блинк, леди Морг и я – сидим за дальним столом, напряженно прислушиваясь к шуму и вздрагивая каждый раз, когда что-то врезается в дверь.
Наконец все стихает. Дверь распахивается, и на пороге появляется он – главный оппонент шефа, начальник конкурирующего предприятия. Он растрепан и тяжело дышит; его темные глаза горят яростным пламенем, а крылья изящного носа дрожат, как кузнечные меха. Окинув нас взглядом и едва не испепелив при этом, он собирает остатки гордости, оправляет одежду и, чеканя шаг, покидает кабинет.
Шеф, столь же растрепанный, но со взглядом победителя, выходит следом. Открывает рот – ясное дело, похвастаться – но, заметив папку на столе, ахает и бросается следом за своим верным врагом с криком:
- Стой! Подожди! Ты забыл свои документы…
Наткнувшись по возвращению на три пары донельзя удивленных глаз, пожимает плечами и бормочет, изображая полнейшее равнодушие:
- Старых врагов надо беречь, а то мало ли что…
Кажется, в этот момент градус нашего восхищения шефом превышает все допустимые пределы.