О, боже...

Я конечно, конечно
из этого сердца изъят
никогда не поймет не повернет обратно
никогда в эту голову не придет,
я зачеркнут.
Вбил себе в голову гвоздь
и этим гвоздем меня.
У меня кровь красная у тебя молоко белое
на губах не обсохло,
вынь гвоздь из честной прямой башки
Ты для меня умер я для тебя умер
Обменялись смертями
Неужели моя смерть не утрата
я тебе не успел стать никем
Ты постарайся продумай сердечно издалека
каким я показался вначале
Я потерял голову
Все теплеют говоря о тебе
Любимец людей моет чистит скребет прибирает
у матери поздний сын с придурью
расхлябанный в ситцевых плавках на костях
я почернел, только и думаю
ты ничего про меня я про тебя только и думаю
ласковый чуткий мальчик на побегушках
не пропадай,
я тебя с выступающими лопатками, я без тебя –
давно ли держалась на мне твоя царапина
давно ли ты был полумертвым, притворялся,
вырос в блатном районе
но как младшего брата предводителя шайки не обижали
мальчик, –
прильнуть и погибнуть,
ребро акробата
не исчезай бесхитростный развязный
гибкие кости
я не прощупал
давай как два голубя как никто
Почему, кого любишь, бегут хотят избавиться
Плоский как складной нож услужливый
неужели сердце не дрогнет как я там.
Прильнем два складных ножа
Я не знаю где ты куда ты
может быть заболел или умер
не забывай, я в жизни на грани и для отвода глаз;
я люблю тебя слабого с выступающими лопатками
закрывающего глаза
прильнем два балансёра
мы со временем умрем а ты помни обо мне в слезах.
Почему так, без чего нельзя
к чему навсегда,
то уходит хочет пропасть
Или я комy-то не ответил и теперь за это мне.
Ласковый чуткий ускользающий мальчик-слуга
в плавках цветных на костях
тебя убьют молодого
давай погибнем вместе
вчерашний мальчик завтрашний мертвец
Ты зачем пропал
ты у меня на груди с выступающими лопатками
мы будем не пить не есть смотреть друг на друга
пока не умрем от любви.
Всеми любимый младший сын вырос в блатном районе
но как младшего брата предводителя шайки не трогали.
Все теплеют когда о тебе
почему так за что так всегда –
за что бы ты умер без чего ты не можешь умрешь
хочет прожить без тебя всегда как закон
не пропадай ты зачем
ласковый расторопный в плавках ситцевых на костях
не устоял правильно сделал
не устоял и опомнился
ты зачем так все твердо решил пропасть
мы проснемся и вместе умрем
я умру от тебя с выступающими лопатками
поддающегося закрывающего глаза
о лопатки твои порежусь
скрываешься чтобы я умирал
я почернел
все сразу любят светлеют говоря о тебе
а я больше всех
не покидай не исчезай живой изъян

Е. Харитонов, 2/2 20 в.

И еще:

Вы видите, что тут есть некоторые сходства конструкции, составляющие особенности индивидуальной поэтики: игра повторов, игра постоянным возвращением к одному и тому же, проговаривание всякой идеи, всякого образа по нескольку раз, некоторое топтание на месте с «прыжками» и «отскоками» в разные стороны. И это кажется, на первый взгляд, довольно хаотическим, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что мы имеем дело с чрезвычайно точно простроенной и просчитанной структурой. Не знаю, заметили вы или нет, но второй текст начинается «Я конечно, конечно из этого сердца изъят» и заканчивается «....не покидай не исчезай живой изъян». И это не просто рифма через всю длину текста, а это ещё и как бы встречные образы, идущие встык друг другу, потому что кто откуда изъят? Если я изъят из тебя, то это — одна песня, а если ты — живой изъян, значит, ты изъят откуда-то, в том числе, возможно, из меня; образная конструкция переворачивается. То есть построение на самом деле очень тонкое и сложное. А в чём, собственно говоря, корень этой сложности? Почему всё так сложно? Потому что 1970-е годы — это эпоха абсолютной морально-психологической духоты и абсолютного подполья, в котором находился Харитонов и как писатель, и как гей. И в этой ситуации абсолютного подполья его порыв — любовный, эротический, душевный, любой — приобретает для него форму такой сложной стратагемы. Поскольку невозможно так вот взять и просто подойти к человеку — должна быть какая-то хитроумно продуманная линия поведения, где всё нужно просчитать, и только тогда, может быть, ты осторожно, по ступенечке, потихонечку уж как-то подберёшься и чего-то такое себе урвёшь от жизни. И как мы видим из первого текста, получается это очень не всегда. Причём нам не объясняется, почему не получается: упустил, а что помешало, нам не говорят. Вполне возможно, что и ничего не помешало, просто когда ты это в голове всё себе выдумываешь и простраиваешь, то потом в конце концов ещё и сделать выдуманное — это уже такое сверхусилие, до которого зачастую дело не доходит. Но сама картина мира, в которой другой человек выступает как объект сложной многоходовой, многошаговой манипуляции, — это картина мира не очень полезная, я бы даже сказал, разрушительная для человека, который в эту игру пытается играть. Потому что в итоге от другого человека остается в чистом виде «смутный объект желания». И это, конечно, у Харитонова чрезвычайно выразительно показано (с)upogau.org/ru/ourview/ourview_2264.html