[Кьяроскуро]

Что-то я замоталась и забыла выложить.

Название: Под знаком Кибелы
Автор:  Кьяроскуро
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: м/м
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Мистика
Размер: Мини, 9 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Примечания автора: В фанфике упоминается культ Кибелы - в очень упрощенном виде. Гоэты и тауматурги - виды древнегреческих колдунов. Гоэтов обычно связывали как раз-таки с культом Кибелы, Великой Матери, а впоследствии - с некромантией и каннибализмом. Тауматурги, напротив - "светлые" чародеи, черпающие силу во взаимодействии с богами.


Звонок раздается в тот момент, когда Лин, поднеся к губам чашку с двойным эспрессо, задумчиво смотрит в окно небольшой кафешки на Улице Роз, глядя на то, как по главной пешеходной улице Эдинбурга течет людская река.
Он не торопится отвечать – даже не глядя на отчаянно мигающий экран, он не спеша делает глоток, чувствуя, как приятная кофейная горечь растекается по языку. Лин прекрасно знает, кто ему звонит, ибо только этот человек раз за разом может прорываться через все мыслимые и немыслимые барьеры, идя на все, чтобы узнать заветные пять, шесть, десять цифр – в буквальном смысле на все. Но Лину нет до этого никакого дела.
Проходит полминуты, минута, полторы, песня доходит до третьего куплета и вот-вот начнется заново, но звонящий даже не думает вешать трубку. Лин понимает, что проигнорировать в очередной раз не получится – люди за соседними столиками уже начинают на него недовольно коситься. С тяжелым вздохом он ставит чашку на блюдце и, подцепив трубку двумя пальцами, нажимает на кнопку «Ответить».
Торопливый тенорок Мая узнается буквально с первого звука.
- Лин! Э-э-э, привет, рад тебя слышать… то есть, я рад, что ты снял трубку, - неловкий смешок. – Я слышал, ты в Эдинбурге. Представляешь, я сейчас тоже здесь. И я вот что подумал: может нам с тобой… э-э-э… стоит пересечься? По…поболтаем, вспомним старые добрые…
- Майрон, - в голосе Лина холод и скука.
- Да? – голос на том конце провода реагирует мгновенно. Лин представляет, как его собеседник сейчас вытягивается в струнку, сжимая трубку обеими руками, похожий на охотничьего пса в боевой стойке – что прикажет хозяин? – и страдальчески морщится.
- Я говорил тебе больше не звонить мне.
- Да, но… - собеседник явно расстроен, но позиций не сдает. – Я подумал, что ты говорил о старом номере.
- Я говорил про все номера, бывшие, настоящие и будущие.
Лин проводит пальцем по боку чашки, стирая кофейную каплю. Он жалеет, что вообще поднял трубку, но бросить ее отчего-то не может.
- О, - короткое молчание – Майрон, по всей видимости, лихорадочно отыскивает себе оправдание. – Я просто хотел сказать, что достал ту штуку, о которой мы с тобой говорили… тогда.
- Ту штуку?
- Ну да, ту. Тот кулон. Я достал его.
Палец Лина замирает в воздухе. Тот кулон. Предмет долгих – чертовски долгих поисков, его и Майрона. И теперь он у него?
Лин сжимает кулак. Нет. Нельзя. Если он даст слабину, все повторится снова.
Пропади он пропадом со своим кулоном.
- И что? – голос Лина полон вселенского равнодушия. – Достал – молодец, погладь себя по головке, - фраза невольно выходит чересчур язвительной, что добавляет ей едва ли не пошлый оттенок. – Я тут причем?
- Я думал, тебе захочется его забрать, - если нежная фиалка Майрон и покраснел, то через телефонную трубку этого, увы, не видно. – Ведь ты же так хотел его заполучить. Если бы ты согласился встретиться со мной, то я бы отдал его тебе. Что скажешь?
- Мне от тебя ничего не надо.
- Но, Лин…
- Все. Разговор окончен. И не смей мне больше звонить – ни на какой номер, ясно тебе?
Лин со злостью жмет на кнопку отбоя, не слушая воплей Майрона с того конца провода. Заблокировать бы паршивца, но это, увы, ничего не даст – каждый раз он звонит с нового номера, как будто считает, что Лин охотнее ответит на незнакомый номер. Идиот.
Но не успевает он положить телефон на стол, как тот снова начинает звонить. Лин сжимает его так, что еще чуть-чуть – и стальной корпус треснет. В данный момент он готов собственноручно удавить Майрона, но вместо этого зачем-то снова жмет на «Ответить».
- Я же сказал тебе… - начинает он, но Майрон – поразительная наглость – его перебивает.
- Лин, послушай, - в голосе сквозит отчаянье. – Я не хотел тебе говорить, но… у меня проблемы. Серьезные.
- Пробле-емы? – Лин аккуратно разжимает пальцы, стиснутые на мобильном, чувствуя, как бушующая внутри него ярость постепенно отступает. – И какие же это у всемогущего пресветлого Майрона Ликснитиса проблемы? На подоконнике цветок завял? Или ты случайно комара прихлопнул?
- Лин, - Майрон говорит так, будто в голосе его собеседника нет ни капли сарказма, - Лин, у меня похитили кольцо.
- Кольцо? Какое кольцо?
- Мое кольцо. То самое.
Лин на секунду даже замирает. О таком он и подумать не смел.
- И ты хочешь… - говорит он осторожно, боясь обмануться и поддаться преждевременной радости.
- Да, Лин. Пожалуйста. Помоги мне его найти. Мне без него не жить, ты же знаешь.
- Найти?..
Улыбка на лице Лина расползается все шире, обнажая островатые клыки.
- Да, Лин, пожалуйста! Я же знаю, как ты хорош в этом деле. Я был бы тебе…
- Майрон, ты можешь собой гордиться, - Лину кажется, что даже солнце стало светить ярче. – Я и подумать не мог, что ты когда-нибудь сможешь принести мне настолько хорошие новости. Но у тебя получилось. Умница. Продолжай в том же духе, очень тебя прошу.
- Лин, - Майрон едва не плачет. – Ты же знаешь, что будет со мной без кольца!
- Конечно, знаю, - Лин делает небольшой глоток. Кофе совершенно остыл, но это не имеет никакого значения – сейчас он кажется сладчайшей амброзией. – Помнится, некоторое время назад я смог испытать это на своем опыте. Припоминаешь?
- Лин, - ну все, началось – из трубки доносятся всхлипы и судорожные вздохи. – Я же не хотел… Я же думал… Я же извинился…
- Я же, я же, - передразнивает Лин. – Что сделано, то сделано, Май. И если ты считаешь, что подобные действия могут так просто сойти тебе с рук, то ты ошибаешься. Я рад, что теперь ты сможешь на своей шкуре прочувствовать весь спектр тех приятных ощущений, что испытал я в недалеком прошлом. И если ты думаешь, что я пошевелю хоть пальцем, чтобы тебе помочь, то ты непроходимый идиот. Пока, неудачник.
- Ли-ин!.. – надрывается Майрон, но его собеседник решительно вешает трубку и допивает остатки кофе. Торжествующая улыбка не желает сходить с его губ, а на душе поют птицы, и Лин даже забывает послать торжественное проклятие вслед официанту, принесшему ему счет.

Пара дней проходит в блаженном покое, и Лину кажется, что он помолодел на несколько веков. Да, все же правильно говорят: «Нет утехи слаще мести», даже если эта самая месть совершается не твоими руками. Подумав некоторое время, он приходит к выводу, что произошедшее можно даже назвать «правосудием» или «кармой», и от этого его настроение повышается еще не несколько пунктов. В конце концов Лин ловит себя на том, что мурлычет себе под нос нечто вроде
«Птичка, ты милее всех,
Золотая ты моя!
Подпевает мне всегда
Сладкий голос соловья.
На тебя гляжу опять!
Ты пришла, пришла, пришла.
Песню звонкую весны,
Звуки флейты принесла», и когда ему начинает казаться, что лучше быть уже не может, телефон оживает снова.
Разумеется, это Майрон. Но на сей раз Лин не выдерживает и берет телефон по окончании первого припева.
- Да? – мурлычет он в трубку.
- Лин… - голос Майрона слабый и больной. – Я знаю, что тебе наплевать на меня, но… прошу, мне очень нужна твоя помощь. Я… - раздается сухой кашель – слышно, что Майрон безуспешно пытается отдышаться. Наконец ему это с грехом поплам удается. – Лин, я умоляю тебя. Мне не справиться. Я… я могу умереть.
Лин облизывает губы и медленно, с чувством произносит слова, что так долго мечтал сказать:
- Ну и что?
Пару секунд в трубке стоит тишина.
- Ну и что? – наконец повторяет Майрон безнадежным голосом.
- Ага, - Лин кивает и кусает губы, чтобы не расхохотаться прямо в трубку. – Мне нет до этого совершенно никакого дела. Умрешь – одним тауматургом станет меньше. Вот и все.
- Все, Лин?
- Все.
И Лин торопливо вешает трубку – ему совершенно не хочется становиться тем, кто слушает торопливые гудки кончившегося разговора.

Следующий день все так же светел и прекрасен – несмотря на крохотного червячка беспокойства, отчего-то взявшегося внутри. «А если этот дурак и правда копыта откинет?» - спрашивает он у Лина. «Да хоть бы и так» - отвечает тот, чувствуя, что несколько кривит душой. Не так. Почему-то не так.
И это «не так» постепенно растет, что Лина совершенно не радует, и чем больше он пытается отвлечься, тем сильнее начинает грызть его не то совесть, пробудившаяся от долгой дремоты, не то тревога, вообще непонятно откуда взявшаяся.
На город медленно опускаются сумерки. В какой-то момент Лин протягивает руку к телефону, чтобы – немыслимо! – позвонить этому идиоту, но тут телефон оживает сам.
Лин нажимает на кнопку «Ответить» через полторы секунды.
- Да? – говорит он нарочито скучающим голосом.
- Ба, кого я слышу, - от колючего баритона на том конце провода внутренности Лина скручивает в комок, и он болезненно морщится. – Линос Майкон собственной персоной. Не ожидал, не ожидал.
- Терион.
- Он самый, Майкон. Давно не виделись. Не хочешь это исправить?
- Терион…
- А вот я хочу. Очень, - Терион почти выдыхает последнее слово, отчего оно превращается в какое-то уродливое «ох-чень». – Тем более что у меня есть одна интересная вещичка, которая может тебя заинтересовать. Хотя нет. Две вещички. Знаешь, что это?
- Даже не догадываюсь, - Лин едва сдерживается, чтобы не плюнуть.
- Я тебе подскажу. Одна вещичка такая маленькая и красивенькая, вешается на шейку и очень помогает в некромантийских штучках. А вторая жалкая, надоедливая и пока что, увы, живая – но ненадолго. Ну так что? Догадался?
- Чего ты хочешь, Терион?
- Чего я хочу? А то ты не знаешь.
Лин до боли в челюсти сжимает зубы. Почему эти два с половиной урода не могут оставить его в покое?..
- Меня не интересует ни то, ни другое, если ты об этом. Так что ты зря тратишь деньги.
- У меня безлимит, не волнуйся, - голос Териона сладкий, словно патока. – Не интересует? Как же так? Неужели ты отшел от дел и бросил свою любимую игрушку?
- Тебе какое дело? – Лин выдыхает в сторону, стараясь обуздать захлестнувший гнев. – Кажется, в нашу последнюю встречу я тебе ясно все сказал. Все. Разговор окончен.
- Окончен? Ты не хочешь услышать последние слова своего милого сладкого мальчика?
Шуршание в трубке, и вот уже Лин слышит тяжелое дыхание с присвистом. Каким-то шестым чувством он понимает, что это Майрон, и к удивлению для него самого что-то внутри, похожее на сердце, предательски екает.
- Увы, мальчик слишком устал, чтобы поговорить с тобой, - в трубке снова Терион; он говорит голосом строгой нянечки. – Но тебе ведь все равно, да? Вот и чудно. Если надумаешь встретиться – звони.

Смести все необходимое для ритуала с полки. Повлажневшими ладонями едва не уронить пузырек с Майроновской кровью, по счастью сохранившийся в одном из сундуков. Вспомнить нужные слова, впервые за долгое время ощутить их приятную, родную тяжесть на языке. И – опрометью по лестнице с третьего этажа, прыгнуть в машину и гнать, гнать, выжимая педаль газа до упора и не переставая недоуменно спрашивать самого себя «Да в чем дело-то?». Зачем ехать туда? Зачем спасать занозу в заднице? Зачем снова видеть лица тех двоих, ближе которых у Лина не было никого, как не стало и никого дальше них?..
- Явился, - Терион, крупный, звероподобный, похожий чем-то на волка-оборотня, сыто ухмыляется при виде влетевшего в квартиру Лина. – Я до последнего сомневался, придешь ты или нет. Не могу сказать, что я не разочарован.
Лин бросает на него тяжелый взгляд, от которого скисает молоко, а у людей начинают болеть животы. Неужели этот человек был когда-то для него целым миром? Невозможно. Немыслимо.
- А ты постарел, - Терион подходит ближе – с некоторой опаской, ну хоть за это спасибо. – Но тебе даже идет. Это отсутствие кольца с тобой такое сделало?
Лин продолжает сверлить его взглядом, одновременно пытаясь сконцентрироваться. Эликсир еще действует, а это значит, что при должном усердии можно понять, где находится кольцо Майрона – вряд ли его унесли дальше городской черты.
- Вот и доверяй миленьким смазливым мальчикам, - Терион похабно ухмыляется. – Вот мне интересно – когда этот паршивец спер у тебя кольцо, ты хоть на секунду пожалел о том, что предпочел его мне, м?
- О том лишь я жалел, - по слогам произносит Лин, - что связался с тобой. Ты отвратителен, Терион.
И он добавляет проклятие на древнегреческом. Но Терион отмахивается от него с горьким смешком.
- А когда-то ты говорил другое. Неужели не помнишь? Месяц таргелион 470 года. Душная летняя ночь. Гора Ида. Костер, пламя которого, кажется, лижет небеса. Тени, плящушие вокруг костра – тени, заходящиеся в экстазе, славящие Великую Мать…
Лин кусает губу изнутри – так, чтобы Терион не заметил. Он все хорошо помнит – слишком хорошо, чтобы это не доставляло боли. Ида выжжена в памяти каленым железом, и Лин порой думает, что когда настанет его время спуститься в царство Аида, эта гора, костер и тени будут последним, что останется в его воспоминаниях.
«Кольцо, - говорит он себе, глубоко дыша через нос. – Думай о кольце».
- А после – ты помнишь, что было после? Ты помнишь, как целовал меня? Помнишь, как выстанывал мое имя, полностью мне отдаваясь? Помнишь… как мы любили друг друга? Почему, Лин? Почему ты ушел? Зачем ты бросил меня?
На секунду Лину удается сосредоточиться, и эликсир дает однозначный ответ – кольцо здесь. В этой комнате. У Териона в кармане.
Лин поднимает на собеседника опущенный было взгляд и тихо произносит:
- Отдай кольцо, Терион.
- А, пронюхал. Значит, не отошел все-таки от дел, как я боялся, - Терион кивает с долей удовлетворения. – Но кольцо я тебе не отдам, уж извини. Мне тошно жить на одной планете с твоим полюбовником.
- Майрон не мой полюбовник, - Лин может собой гордиться – ему удается сказать это совершенно ровным тоном. – Он мне никто. Но ты должен отдать ему кольцо.
- Зачем это? – Терион пожимает плечами.
- А зачем тебе брать на душу воровство и убийство? Ты не хуже меня знаешь, как боги к этому относятся. Если Майрон умрет, никакой кулон тебе не поможет.
- Плевал я на это, - на миг за маской спокойствия выглядывает звериный оскал. – Зато я буду знать, что ты не бросишься в его объятья.
Лин саркастически поднимает одну бровь.
- Тебе-то что? Ты же прекрасно знаешь, что даже если луна упадет на землю, свиньи полетят, а ты останешься последним живым существом на свете, я все равно к тебе не вернусь.
Терион неловко пожимает плечами – все равно, мол. А потом делает шаг вперед.
- Не вернешься? А если я отдам тебе кольцо?
Лин отрицательно качает головой.
- Нет? Ну тогда смотри.
Терион резко хватает Лина за руку, и их затягивает в появившийся портал. Лин чувствует, как на запястье сжимаются жесткие пальцы – все сильнее и сильнее, и он боится, что не сможет вырвать руку, но как только их ноги касаются пола, Терион убирает ладонь, как будто бы ее и не было.
Они стоят в крошечной комнате, в узком проходе между двумя односпальными кроватями. Одна кровать пуста, а вторая…
- Майрон? – Лин наклоняется над лежащим юношей и пытливо вглядывается в его лицо.
Юноша смертельно бледен, по его лбу ползут крпные капли пота. Покрасневшие веки слегка подрагивают, но глаза закрыты. Из чуть приоткрытых губ доносятся хрипы, перемежающиеся с едва слышными стонами.
Лин опускается на корточки и аккуратно убирает с лица прилипшую прядь светлых волос. Дурак. Как можно угодить в такой переплет?..
Собственный опыт неожиданно подсказывает – как, – и Лин с недоверием оглядывается на Териона: неужели он и Майрон?.. Но Терион фыркает и по-звериному качает головой.
- Нет, у нас ничего не было. У меня все-таки несколько другие способы.
Лин отворачивается и прижимает два пальца к губам Майрона, мысленно задавая вопрос. Ответ приходит быстро: осталось немного. Счет идет на минуты.
Лину хочется завыть и вцепиться себе в волосы. Почему именно он? За что, великие боги, за что? Неужели не нашлось кого-нибудь другого?
Но вместо этого он поднимается и поворачивается к Териону. Серые, нетипичные для урожденного грека глаза спокойны и непроницаемы, как ледяные панцири озер.
- Если ты немедленно отдашь ему кольцо, я сделаю, что ты хочешь.
Терион молчит – не то думает, не то не может поверить услышанному. Но потом кивает, и в глазах его загорается пугающий, хищный огонь.
Всем своим видом призывая ко вниманию, он делает шаг вперед, берет бледную кисть Майрона и картинным жестом – ну чисто жених у алтаря – надевает на палец юноши вытащенное из кармана кольцо. Гранат вспыхивает алой звездочкой, и Терион отступает, глядя на Лина в упор.
Но тот сперва проверяет – снова прикладывает пальцы к губам. Все. Кризис миновал. Он выправится.
- Итак?
Лин на мгновение прикрывает глаза – всего три слова Кибеле. Когда он поднимает веки, он готов ко всему.

Во взгляде Териона удивление и доля паники – он явно не ожидал, что Лин, стоящий спиной к нему, окажется внезапно сидящим на его коленях и целующим его губы с жадностью, достойной царя Эрисихтона. Грудь прижимается к груди, узкие бедра некроманта елозят по коленям Териона, и через несколько мгновений брюки последнему становятся откровенно тесны в районе паха. Он блаженно мычит, стискивая Лина в объятьях, а его язык буквально насилует рот Майкона – так, что очень скоро он начинает ощущать на языке солоноватый, металлический привкус крови. Пальцы Лина вцепились в плечи Териона ястребиными когтями, но ни один из мужчин не делает попытки отстраниться.
Руки Териона скользят по спине Лина, стремясь забраться под рубашку, но она плотно заправлена в брюки, и сделать этого не получается. И Терион со звериным рыком, подхватив некроманта, одним движением укладывает его на кровать, наваливаясь сверху. «Не уйдешь, - бьется в мозгу мысль, пока руки сжимают гибкое тело гоэта, прозванного некогда Критским Гордецом. – Не пущу». Терион буквально вгрызается в горло Лина – чуть-чуть и прокусит. Но Лин послушно выгибается, подставляясь под жестокие ласки, и сжимает коленями бока партнера.
И тут Терион слышит странный звук сбоку. Он косится в сторону второй кровати и видит, что Майрон очнулся. Открыв глаза, юноша со смесью отвращения и ужаса смотрит на то, что творится у него под носом, и сердце Териона торжествует. Он уже не жалеет о том, что уступил просьбам Лина и отдал кольцо хозяину. Ради этого взгляда… ради этого тела в его руках…
Терион ловит взгляд Майрона и жадно, демонстративно целует Лина в губы. Это настолько возбуждает его, что гоэту приходится слегка приподнять бедра – еще одно прикосновение к паху Лина, и все закончится, даже не начавшись. Он с неохотой оставляет в покое рот некроманта, с удовольствием отметив, как заалели его тонкие губы. Пора переходить к чему-то посерьезнее.
Сначала у Териона мелькает мысль сделать все медленно, но когда он доходит до третьей пуговицы на рубашке своего партнера, обнажив грудь примерно до половины, он понимает – не вытерпит. И одним движением рвет полы в стороны. Пуговицы летят на пол, а взору Териона представляется грудь с темными кружками сосков, ребра, которые можно пересчитать с первого взгляда, и впалый живот, быстро-быстро поднимающийся и опускающийся в такт сбитому дыханию. Терион кладет на него руку и чувствует, как Лин вздрагивает.
Терион не стонет – мычит, после чего накрывает губами левый сосок некроманта. Прерывистый вздох служит ему наградой, и он водит по соску языком, с силой вдавливая его в кожу – еще, еще. Не выдерживая, начинает кусать, и останавливается только тогда, когда Лин, выдавив нечто вроде «ы», вцепляется пальцами в его волосы.
- Не могу… Не могу больше… - Терион на грани обморока. Трясущимися руками он стаскивает с бедер гоэта брюки и белье.
«Не изменился. Ни капли не изменился» - бьется у него в мозгу, когда он снова вспоминает ночь на Иде – Лина, оседлавшего его бедра, изогнувшегося, восхитительно стонущего сквозь стиснутые зубы, свои руки на его боках, черные волосы некроманта, бьющиеся по ветру и собственный лихорадочный шепот «Мой Адонис… Мой Ганимед…».
Его мысли прерывает всхлип Майрона. Терион бросает на него мутный взгляд – юноша беззвучно плачет, дрожащими руками прикрывая рот. Терион грязно ухмыляется ему в лицо и обхватывает губами полувставший член Лина.
- А-ах… - Лин чуть разводит колени, и остается только гадать, насколько развратно это выглядит со стороны. Терион обеими руками сжимает его бедра – он знает, что останутся синяки, он надеется на это – пусть у Майкона подольше останется воспоминание об этой ночи, - а зубами чуть прихватывает основание члена. После разжимает зубы и снова стискивает их уже чуть дальше, потом еще и еще – до тех пор, пока не доходит до головки.
На этом самообладание Териона заканчивается. Он садится и, рывком приподняв Лина – тот послушен в его руках, точно кукла – с размаху опускает его на свой член.
Майкон захлебывается криком. Его ногти оставляют на лопатках и плечах Териона кровавые полосы. Голову он запрокинул вверх, и гоэту видно, как трепещут жилки на тонкой шее.
Терион крепко стискивает бока Лина и медленно его приподнимает. Потом снова опускает. И снова приподнимает.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Терион опускает руку и проводит пальцами между бедер некроманта. Крови нет, и он продолжает движения.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Темп все нарастает, и Териону кажется, что уже и сам Лин стал двигаться самостоятельно – подняться, опуститься, и снова, и снова.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Майрон уткнулся носом в колени, не в силах смотреть. Интересно, что он скажет Лину, когда все закончится? «Спасибо»? Или «Я тебя ненавижу»?
Когда Терион чувствует, что осталось недолго, он подается вперед и ловит губы Лина, прекрасно зная, что делает это в последний раз. Он проводит языком по воспаленным губам – на нем остается вкус крови и кофе, - и в тот момент, когда Майкон приоткрывает рот, Терион со стоном кончает.
На несколько секунд он замирает. К горлу подступают рыдания. Неужели это все?..
«Все» - понимает он, когда Лин упирается ему в плечи. В последнем порыве отчаянья он бросает некроманта на кровать и в течение мига созерцает картину, которую навсегда унесет с собой: тонкое тело, изогнувшееся в болезненной позе; полувставший, чуть подрагивающий член; напряженное, строгое лицо. А потом хватает свою рубашку и джинсы и, резко взмахнув рукой, исчезает в вихре искр.

Когда Терион испаряется, Лин осторожно выпрямляет ноги в коленях, вытягиваясь на кровати и прислушиваясь к отголоскам боли, свободно гуляющей по его телу. Он бездумно глядит в потолок – он знает, что Майрон все видел, но его захлестывает какое-то вселенское равнодушие. Видел и видел. Пусть думает, что хочет.
Лин принципиально не оборачивается на осторожный шорох – смотреть сейчас в глаза Майрона выше его сил. И он никак не отзывается на осторожный оклик:
- Лин…
Когда холодные пальцы осторожно дотрагиваюся до его плеча, он чуть вздрагивает. Если Майрон ударит его, он потеряет сознание.
- Лин… - Майрон хлюпает носом – вот-вот заревет. И Майкон чудовищным усилием воли скашивает на него глаза.
Наверное, нужно что-то сказать, как-то объяснить произошедшее, но Лин молчит. Объяснения никогда не были его сильной стороной.
- Боги, Лин, что же ты сделал с собой…
Майрон утыкается лбом в грудь некроманта и, как можно осторожнее сжав его руками, начинает плакать.
Лин чувствует, как по обнаженной коже текут теплые слезы тауматурга. Глупый мальчишка. Как не стыдно?
- Хорош, - голос Майкона внезапно хриплый – странно, ведь он же, вроде, не кричал. – Нечего тут сырость разводить. Ты жив – вот и радуйся.
- Лин…
- И перестань меня звать, я еще помню свое имя. Я все-таки не настолько стар, чтобы у меня был склероз.
Выходит довольно сварливо и грубовато. Но нянчиться с Майроном сейчас гоэт не хочет и не может.
Он чувствует, как мальчишка застывает у него на груди. А потом Ликснитис поднимает голову, и через секунду оказывается уже верхом на некроманте. Тело последнего протестующе взвывает.
- Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что я тебе не нужен? – в темных глазах Майрона – океан злого отчаянья. – Тебе нравятся такие, как он. Тебе нравится так, чтобы из глаз искры летели. А я – что я могу?
Он хватает Лина за плечи и рывком переворачивает так, чтобы самому оказаться внизу. Гоэт кривится от боли.
- Так ты думал, да? Но вот он я, вот! Как хочешь со мной обходись – изнасилуй, убей – но не смей смотреть на меня так, слышишь? Зачем ты спасал мне жизнь, если ненавидишь? Или ты стелился под этого зверя, потому что все еще любишь его?
Лин замахивается, чтобы ударить Майрона, но его рука замирает на полпути при виде того, как мальчишка, зажмурившись, сам подставляет ему щеку. «Ну, давай, ударь меня» - говорит весь его вид, и некромант сглатывает.
- Это не твое дело, - бросает он и делает попытку встать.
Майрон сжимает его предплечье с невероятной для дохляка силой и зло целует. То есть как целует – прижимается губами к губам Лина и замирает так, считая, видимо, что совершает нечто невероятно дерзкое и развратное.
По телу некроманта прокатывается жаркая волна злости. Он хватает тауматурга за грудки.
- Ты, сопляк, колдун-недоучка – ты смеешь что-то от меня требовать? Будь проклят тот день, когда я с тобой связался! Думаешь, все знаешь и все можешь? Думаешь – щелкнешь пальцами и все твои желания исполнятся? Я спасаю твою никчемную шкуру – так будь за это благодарен! Ты не имеешь никакого права что-то требовать у меня, слышишь ты? Никакого права!
И Лин притягивает плачущего Майрона к себе, накрывая губами его губы. У мальчишки они мягкие и пухлые, совсем как девичьи, от них пахнет молоком и медом. Стоит Лину лишь раз провести по ним языком, как они раскрываются, словно драгоценный бутон, доверчиво подчиняясь напору некроманта. Рот Майрона горячий и влажный; у гоэта начинает кружиться голова, и он с ужасом понимает, что не может остановиться. В какой-то момент он начинает напоминать себе Териона, и лишь это заставляет его отстраниться прочь.
- Довольно, - хрипит Лин.
Но Майрон жмется к нему, и Майкон чувствует, что у мальчишки встал. Безнаказанность кружит голову, и он без раздумий запускает руку в штаны Ликснитиса. Тот давится воздухом.
- Пожалуйста, Лин, пожалуйста, я умоляю тебя, - скороговоркой шепчет тауматург, не зная, куда деть руки. – Прошу, только не останавливайся…
И Лин медленно водит по бархатистой коже, внимательно глядя за реакцией. Невероятно. Мальчишка все-таки добился своего.
Майрон дышит все быстрее и быстрее – уже вот-вот. И Лин слегка ослабляет внимание – лишь для того, чтобы в следующую секунду горько об этом пожалеть: Ликснитис обхватывает рукой его, Лина, член, и делает одно поступательное движение.
Некроманта хватает только на сдавленное ругательство – через секунду они оба кончают.

- Можно, я тебе позвоню? – в глазах мальчишки светится надежда.
- Не стоит, - говорит Лин. А потом, помедлив, добавляет. – Я сам тебе позвоню.
- Обещаешь? – Майрон подскакивает на кровати и тут же испуганно прижимает руку ко рту. – Прости. Прости. Как хочешь. Но я буду ждать. Очень.
Перед тем, как исчезнуть в портале, Лин наклоняется и оставляет на его губах последний поцелуй.

запись создана: 07.04.2015 в 18:44

Вопрос: Как вам?

1. Кошмар ><		0	(0%)
2. Средне: читабельно, но не фонтан		0	(0%)
3. Круто, пиши еще =)		0	(0%)
Всего:		0

@темы: Тем временем в Р`льехе, Содомское греховодье, ...и в повисшей тишине раздавался натужный скрип пера