Путь к сердцу монстра зависит от строения его тела
Название: /Удивительные злоключения шерифа Рэндалла Лермана/
Автор: Кьяроскуро
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: м/м
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Экшн
Предупреждения: закос под вестерн
Размер: планируется несколько глав
Кол-во частей: 2
Ссылка на предыдущую главу: 1 глава
Очень прошу если не прокомментировать, то хотя бы тыкнуть на кнопочку. Не будьте ленивыми котиками.
Статус: в процессе
Описание: Америка, 186. год. В южных штатах орудуют братья Ангелы - дуэт неуловимых бандитов, состоящий из жестокого и кровожадного Лиланда и его брата Эверетта. Волей судьбы шерифу одного из небольших городков, Рэндаллу Лерману, удается схватить Лиланда, но Эверетт не собирается сидеть сложа руки. Он идет выручать брата и придумывает план, отзвуки которого еще долго будут аукаться всем героям без исключения.
Примечания к главе: к сожалению или к счастью, глава получилась больше описательная. Я старалась написать ее интересно, хотя мне больше нравится заниматься диалогами. Следующая глава, наверное, тоже будет больше описательной, а потом пойдет основное действие.
Глава 2
Рэндалл с самого начала знал, что ему не следовало задерживаться в Семетери-Хилл и уж тем более становиться его шерифом. Но что он мог поделать? Что значило его слово против последней воли дяди Верджила, предыдущего шерифа, любовь к которому горожан была так велика, что ему на полном серьезе собирались поставить памятник рядом с его, Верджила, конторой?..
читать дальшеКогда Лерман вспоминал всю цепочку событий, приведшую его в Семетери-Хилл, ему начинало казаться, что он является пешкой в чьем-то хитроумном плане. Ведь до того злополучного лета Рэндалл не только не помышлял продолжить дело своего дяди, он и в глаза-то его ни разу не видел – жил себе в Гринвилле в свое удовольствие, кутил, бездельничал, тратил родительские сбережения, доставшиеся ему в наследство после их скоропостижной кончины. Но тем летом ему исполнилось 24, и он ни с того ни с сего вдруг решил, что жизнь его слишком уж скучна и однообразна. Что в ней не хватает страсти, романтики и куража. Что городская жизнь – это совсем не то, на что он хочет потратить все оставшееся время.
А тут как раз ему под руку попались письма дяди Верджила, которые тот писал, когда мать Рэндалла еще была жива – в каждом письме он неизменно интересовался здоровьем дражайшей сестры и ее сына, расспрашивал о новостях и без устали повторял, в каком чудном городке он работает. Именно последний аргумент и стал решающим – Лерман, зачитавшись весьма поэтическими описаниями хвойных лесов и маленьких озер с речушками, немедля отправил дяде письмо и рванул в Семетери-Хилл, едва получив ответ.
По стечению обстоятельств, купе с ним делил представительный джентльмен, оказавшийся хозяином салуна в Семетери-Хилле, который к тому же был по-настоящему влюблен в родной город и готов был говорить о нем часами. И потому, лишь только мужчины обменялись рукопожатиями и представились друг другу («Приятно познакомиться, Рэндалл Лерман. Еду к дяде. Верджил Векслер, шериф, может, Вы его знаете…» - «Знаю ли я Верджила Векслера? Что за вопрос, ну конечно! Кто не знает лучшего шерифа Флориды? А Вы, значит, его племянник? Очень, очень рад знакомству. Меня зовут Чарльз Прист, у меня в Семетери-Хилл салун»), Чарльз немедленно приступил к просвещению ничего не знающего о пункте своего прибытия юноши.
Так Рэндалл узнал, что город был основан еще в середине XVIII века испанскими переселенцами и изначально носил звучное имя Магнолия-Трис – в честь магнолий, в изобилии растущих неподалеку. Но время шло, магнолии старели и умирали, умирали и люди, и потому в XIX век город вошел уже под именем Семетери-Хилл, Могильный Холм (кто был автором этой мрачной шутки, не знал пока что даже мистер Прист).
Итак, город был переименован, и немедленно ощутил на себе правдивость замечания «как судно назовешь, так оно и поплывет». Почти сразу же уровень преступности подскочил вверх; на улицах города появились мрачные парни в поношенной одежде, но с большими пистолетами у бедер; мужчины Семетери-Хилла, справедливо опасаясь за себя и свои семьи, тоже обзавелись оружием, но привело это лишь к тому, что местный оружейник порядочно обогатился (хотя деньги счастья ему не принесли – не успел он и недели порадоваться нежданно-негаданно приплывшему в руки богатству, как местные нашли его в одно недоброе утро с перерезанным горлом. Сейф, конечно, был вскрыт и выметен подчистую). Очень скоро люди города стали угрюмыми и озлобленными. Умение быстро выхватывать пистолет и метко стрелять резко стало жизненной необходимостью, а все другие занятия отошли на второй план – и поэтому, ко всему прочему, мужчины ходили еще и полуголодными. Что же до женщин и детей, то их почти перестали выпускать на улицу – от греха подальше. Семетери-Хилл становился все больше и больше похож на гигантского дикобраза, ощетинившегося стволами, словно иглами.
Тяжелее всего приходилось местному шерифу – пришлые бандиты его изначально не ставили ни в грош, а местные очень быстро научились решать проблемы самостоятельно, так что фактически он служил этаким вороньим пугалом, не имеющим никакой реальной власти. Но формально он все еще оставался шерифом, а пришельцев это нервировало. И страж закона, не желая однажды получить пулю промеж лопаток, стал подумывать об уходе. Но сперва ему надо было позаботиться о преемнике, и им как раз и стал молодой и подающий надежды ганфайтер Верджил Векслер.
Мистер Прист не знал, были ли Верджил и шериф знакомы раньше или же познакомились тогда, но догадывался, что Векслер так или иначе сумел себя проявить во всей красе. Шериф отдал ему свой значок и с чистой совестью укатил в Джексонвилль на первой же попутке.
- И Бог свидетель, мистер Лерман, - заявил Чарльз со всей душой, - только за это шерифу следовало бы поставить памятник.
Действительно, его решение передать полномочия Векслеру буквально возродило город из пепла. Суровые, но справедливые меры Верджила, его уважение к честным гражданам вкупе с категорическим неприятием всяческих криминальных элементов, его твердая рука и готовность пожертвовать жизнью ради защиты закона и порядка – все это очень быстро вернуло городу его улыбку. Бандиты куда-то исчезли. Мужчины убрали пушки в сундуки. Улицы вновь наполнились женщинами и детьми. Город ожил.
Вот так, под цветистые дифирамбы Чарльза шерифу Векслеру, Рэндалл и прибыл в Семетери-Хилл. Дядя встречал его на станции. Высокий и подтянутый, с молодыми глазами и всего несколькими серебряными прядями на висках, он был чем-то неуловимо похож на мать Лермана и потому сразу снискал его симпатии. А уж когда крепко обнял племянника и решительно забрал чемодан из его рук, то и вовсе приобрел статус «любимого родственника» - Рэндалл готовился встретить куда более прохладный прием.
Дядя в письмах не врал – город и окрестности действительно оказались чудесными. Но природа все же привлекала юношу больше, чем несколько десятков домишек и пара сотен жителей, и потому он с утра до ночи пропадал в лесу, трясясь в седле смирной лошадки Мальвы, выделенной Верджилом специально для него. За те несколько недель, что Лерман провел в Семетери-Хилл, он успел объездить около сотни миль ельника, что начинался у самой городской черты, а однажды даже доехал до Магденвилля, небольшого поселка, расположенного в 17 милях от Семетери-Хилл, если ехать по прямой через лес.
Но развлечения кончились, когда шерифа подстрелили.
Ублюдок стрелял метко – пуля вошла почти в самое сердце Верджила. Но этого «почти» хватило Векслеру, чтобы продержаться до прихода людей и твердо наказать им назначить преемником Рэндалла.
Почему именно его, не знал никто, а в особенности сам Лерман. Более того, услышав подобное пожелание, он впервые в жизни захотел взлететь в седло и дать стрекача – для человека, не занимавшегося до того момента ничем, кроме безделья, ответственность представлялась едва ли не хтоническим чудищем, только и ждущим того, чтобы сожрать его с потрохами.
Рэндалл робко попытался отказаться – мол, какой из меня шериф, я же даже стрелять не очень-то умею, - но горожане были непреклонны. Как же, ведь это было последним желанием Верджила! Как ты смеешь отказываться?
Видя такое единодушие, Лерману ничего не оставалось, кроме как смириться. И с этого момента вся его жизнь покатилась к чертям.
Не имея никаких практических навыков, не зная быта и нравов местных жителей, не умея решать конфликты и испуганно замолкая при виде пистолета, направленного в его сторону, Рэндалл не слетел со внезапноприобретенной должности только чудом. В этом ему немного помогало умение разглагольствовать на самые разные темы, наработанное им в городе, а также – и это было решающим фактором – желание Верджила, доставившее всем столько геморроя. Ибо через пару месяцев горожане и рады были бы отправить Рэндалла обратно в Гринвилл пинком под зад, но вспоминали шерифа и смирялись. Ну как же, это ведь было последним желанием Верджила…
Иными словами, время шло, и нейтрально-заинтересованное отношение жителей к Рэндаллу сначало перекочевало в категорию «жалостливое», затем «брезгливое», потом «неприязненное», а в каких-то особых случаях даже «ненавистное». Местные, сперва смотревшие на Лермана как на диковинную городскую зверюшку, теперь наперебой зубоскалили, лишь завидев его силуэт – и зубоскалили весьма жестоко. Под прицел попадало буквально все – и расслабленно-развязная походка Рэндалла, и его холеные руки потомственного бездельника, и его дурацкая шляпа, и девчоночьи глаза, и нелепая тонкая полоска усиков, и… ну, да чего только горожане не подмечали.
Впрочем, все вышеперечисленное, хотя было и обидно, еще можно было игнорировать, чем Рэндалл и занимался. Но потом последовал удар, снести который оказалось в разы труднее.
Это случилось на второй год пребывания Лермана на должности шерифа. Стояло прохладное осеннее утро, и Рэндалл, как обычно, неспеша шел по главной улице, глядя себе под ноги и делая вид, что он патрулирует городок. Нескольких взглядов из салуна на себе он, разумеется, не почувствовал.
Проводив его глазами до конца улицы, Джонни Уэст, кузнец, отхлебнул пива и задумчиво протянул:
- И чего мы все еще его терпим?
Трое его собутыльников, вздохнув, молча сделали по большому глотку из своих кружек. Потом один из них – Конелл О`Брайен, ирландский переселенец, несколько лет назад проезжавший мимо, да так и оставшийся в Семетери-Хилл и ныне работающий помощником лавочника – чуть прищурился и пробормотал:
- Знаете, я, когда его впервые увидел, подумал, что он бабский любимчик, и только потому сидит в участке. Но за два года, что он тут протирает штаны, я ни разу не видел его ни с одной женщиной.
- О`Брайен, опять ты о девках, - поморщился сам лавочник, Рэй Стивенсон, грузный мужчина за пятьдесят. Он хотел добавить что-то еще, но четвертый участник разговора, мистер Смитти, преподаваший в местной школе, его перебил:
- Рэй, а ведь и правда – уже два года прошло, а он все один да один. Это же ненормально.
- Ага, вот-вот, - поддакнул Конелл, вдохновленный поддержкой. – Признайся, смог бы ты протянуть два года без женщины, а? Я бы точно не смог.
Лавочник заржал.
- Ну ты-то известный ходок, О`Брайен. Тебя, наверное, из родной Ирландии потому и выгнали, что ты им там всех баб перепортил.
- Не всех, Рэй, только половину, - скромно улыбнулся Конелл. – Но речь не обо мне.
- Хочешь сказать, что он этот? – Стивенсон подвигал бровями вверх-вниз.
- Может, и хочу.
- Но с мужиком-то мы его тоже не видели.
- А ты что думаешь, если он перепихнется с мужиком, то пойдет в салун хвастаться, как он ловко его оприходовал? – Конелл насмешливо фыркнул и приложился к стакану.
Какое-то время трое собеседников смотрели, как он пьет, ожидая продолжения, но О`Брайен отлипать от стакана не спешил, и Смитти снова решил поддержать ирландца.
- Он ведь из города приехал, этот Лерман. А я слышал, что в городах таких полно.
- Если бы в городах таких было полно, - менторским тоном возразил ему Рэй, - то в каждой городской газете писали бы о том, как очередному педику отчекрыжили его причиндалы. А я такую заметку читал только один раз, и то это было в том году.
- Ты думаешь, что об этом прямо постоянно будут писать? – поспешил ответить уязвленный мужчина. – Все делается быстро и тайно. На кой хрен им подобное афишировать?
Не найдя аргументов, Стивенсон вернулся к своему пиву.
Как раз в этот момент створки дверей распахнулись, и в салун вошел сам предмет обсуждения. В гробовой тишине он проследовал к стойке и попросил у бармена воды.
- Ну точно, этот, - глаза Рэя буравили напряженную спину шерифа. – Воды ему, видишь ли, подавай.
- А посмотри, как он стоит. Задницу отклячил, бери – не хочу, - добавил Конелл громким шепотом.
- А вы взгляните на его руки, - вступил Смитти. – В городе еды не хватает, мы из сил выбиваемся, чтобы обеспечить урожай, а этот мало того, что не поможет, так он еще находит время за своими ногтями смотреть.
Через пять минут негромкий гул наполнял уже весь салун. Рэндалл же, будто не слыша, допил воду и, благодарно кивнув мистеру Присту, направился к выходу.
- Если он сейчас уйдет, ни сказав ни слова, то он не мужик, - негромким, но звучным голосом, не услышать который было невозможно, заключил кузнец. В салуне снова повисла гробовая тишина. Взгляды всех без исключения посетителей уперлись в Лермана.
А он, не глядя ни на кого, вышел на улицу и неторопливо побрел к участку.
- Гребаный педик, - заключил кузнец.
Посетители салуна молча его поддержали.
С тех пор за глаза Рэндалла звали исключительно так. В глаза пока что не решались – но вот в спину громким шепотом обзывали довольно часто. А Лерман упорно игнорировал и отмалчивался – что еще он мог сделать, если это оскорбление было чистой правдой? Рэндалл действительно предпочитал мужчин.
Он понял это еще в юности, и с тех пор его постоянно мучил страх – а вдруг узнают? А вдруг почувствуют? Лерман старался ничем себя не выдать и большую часть времени держал себя в руках, но порой он ловил себя на том, что пялится на кого-то слишком уж откровенно – в основном этим «кто-то» были симпатичные мужчины средних лет. В такие моменты он покрывался ледяным потом с головы до ног и стремился сбежать куда подальше.
А вот теперь его худший кошмар воплотился в жизнь. И пусть у горожан не было доказательств, Рэндаллу от этого ни на йоту не становилось легче: такие, как они, могут линчевать его по одному лишь подозрению. Это совершенно не добавляло шерифу энтузиазма – страх за свою жизнь и здоровье стал почти осязаемым, и он всерьез стал задумываться о том, чтобы сбежать из Семетери-Хилл на свой страх и риск, но в это время в городе и в его жизни объявился Том Кавана по прозвищу Медный Грош.
Автор: Кьяроскуро
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: м/м
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Экшн
Предупреждения: закос под вестерн
Размер: планируется несколько глав
Кол-во частей: 2
Ссылка на предыдущую главу: 1 глава
Очень прошу если не прокомментировать, то хотя бы тыкнуть на кнопочку. Не будьте ленивыми котиками.
Статус: в процессе
Описание: Америка, 186. год. В южных штатах орудуют братья Ангелы - дуэт неуловимых бандитов, состоящий из жестокого и кровожадного Лиланда и его брата Эверетта. Волей судьбы шерифу одного из небольших городков, Рэндаллу Лерману, удается схватить Лиланда, но Эверетт не собирается сидеть сложа руки. Он идет выручать брата и придумывает план, отзвуки которого еще долго будут аукаться всем героям без исключения.
Примечания к главе: к сожалению или к счастью, глава получилась больше описательная. Я старалась написать ее интересно, хотя мне больше нравится заниматься диалогами. Следующая глава, наверное, тоже будет больше описательной, а потом пойдет основное действие.
Глава 2
Рэндалл с самого начала знал, что ему не следовало задерживаться в Семетери-Хилл и уж тем более становиться его шерифом. Но что он мог поделать? Что значило его слово против последней воли дяди Верджила, предыдущего шерифа, любовь к которому горожан была так велика, что ему на полном серьезе собирались поставить памятник рядом с его, Верджила, конторой?..
читать дальшеКогда Лерман вспоминал всю цепочку событий, приведшую его в Семетери-Хилл, ему начинало казаться, что он является пешкой в чьем-то хитроумном плане. Ведь до того злополучного лета Рэндалл не только не помышлял продолжить дело своего дяди, он и в глаза-то его ни разу не видел – жил себе в Гринвилле в свое удовольствие, кутил, бездельничал, тратил родительские сбережения, доставшиеся ему в наследство после их скоропостижной кончины. Но тем летом ему исполнилось 24, и он ни с того ни с сего вдруг решил, что жизнь его слишком уж скучна и однообразна. Что в ней не хватает страсти, романтики и куража. Что городская жизнь – это совсем не то, на что он хочет потратить все оставшееся время.
А тут как раз ему под руку попались письма дяди Верджила, которые тот писал, когда мать Рэндалла еще была жива – в каждом письме он неизменно интересовался здоровьем дражайшей сестры и ее сына, расспрашивал о новостях и без устали повторял, в каком чудном городке он работает. Именно последний аргумент и стал решающим – Лерман, зачитавшись весьма поэтическими описаниями хвойных лесов и маленьких озер с речушками, немедля отправил дяде письмо и рванул в Семетери-Хилл, едва получив ответ.
По стечению обстоятельств, купе с ним делил представительный джентльмен, оказавшийся хозяином салуна в Семетери-Хилле, который к тому же был по-настоящему влюблен в родной город и готов был говорить о нем часами. И потому, лишь только мужчины обменялись рукопожатиями и представились друг другу («Приятно познакомиться, Рэндалл Лерман. Еду к дяде. Верджил Векслер, шериф, может, Вы его знаете…» - «Знаю ли я Верджила Векслера? Что за вопрос, ну конечно! Кто не знает лучшего шерифа Флориды? А Вы, значит, его племянник? Очень, очень рад знакомству. Меня зовут Чарльз Прист, у меня в Семетери-Хилл салун»), Чарльз немедленно приступил к просвещению ничего не знающего о пункте своего прибытия юноши.
Так Рэндалл узнал, что город был основан еще в середине XVIII века испанскими переселенцами и изначально носил звучное имя Магнолия-Трис – в честь магнолий, в изобилии растущих неподалеку. Но время шло, магнолии старели и умирали, умирали и люди, и потому в XIX век город вошел уже под именем Семетери-Хилл, Могильный Холм (кто был автором этой мрачной шутки, не знал пока что даже мистер Прист).
Итак, город был переименован, и немедленно ощутил на себе правдивость замечания «как судно назовешь, так оно и поплывет». Почти сразу же уровень преступности подскочил вверх; на улицах города появились мрачные парни в поношенной одежде, но с большими пистолетами у бедер; мужчины Семетери-Хилла, справедливо опасаясь за себя и свои семьи, тоже обзавелись оружием, но привело это лишь к тому, что местный оружейник порядочно обогатился (хотя деньги счастья ему не принесли – не успел он и недели порадоваться нежданно-негаданно приплывшему в руки богатству, как местные нашли его в одно недоброе утро с перерезанным горлом. Сейф, конечно, был вскрыт и выметен подчистую). Очень скоро люди города стали угрюмыми и озлобленными. Умение быстро выхватывать пистолет и метко стрелять резко стало жизненной необходимостью, а все другие занятия отошли на второй план – и поэтому, ко всему прочему, мужчины ходили еще и полуголодными. Что же до женщин и детей, то их почти перестали выпускать на улицу – от греха подальше. Семетери-Хилл становился все больше и больше похож на гигантского дикобраза, ощетинившегося стволами, словно иглами.
Тяжелее всего приходилось местному шерифу – пришлые бандиты его изначально не ставили ни в грош, а местные очень быстро научились решать проблемы самостоятельно, так что фактически он служил этаким вороньим пугалом, не имеющим никакой реальной власти. Но формально он все еще оставался шерифом, а пришельцев это нервировало. И страж закона, не желая однажды получить пулю промеж лопаток, стал подумывать об уходе. Но сперва ему надо было позаботиться о преемнике, и им как раз и стал молодой и подающий надежды ганфайтер Верджил Векслер.
Мистер Прист не знал, были ли Верджил и шериф знакомы раньше или же познакомились тогда, но догадывался, что Векслер так или иначе сумел себя проявить во всей красе. Шериф отдал ему свой значок и с чистой совестью укатил в Джексонвилль на первой же попутке.
- И Бог свидетель, мистер Лерман, - заявил Чарльз со всей душой, - только за это шерифу следовало бы поставить памятник.
Действительно, его решение передать полномочия Векслеру буквально возродило город из пепла. Суровые, но справедливые меры Верджила, его уважение к честным гражданам вкупе с категорическим неприятием всяческих криминальных элементов, его твердая рука и готовность пожертвовать жизнью ради защиты закона и порядка – все это очень быстро вернуло городу его улыбку. Бандиты куда-то исчезли. Мужчины убрали пушки в сундуки. Улицы вновь наполнились женщинами и детьми. Город ожил.
Вот так, под цветистые дифирамбы Чарльза шерифу Векслеру, Рэндалл и прибыл в Семетери-Хилл. Дядя встречал его на станции. Высокий и подтянутый, с молодыми глазами и всего несколькими серебряными прядями на висках, он был чем-то неуловимо похож на мать Лермана и потому сразу снискал его симпатии. А уж когда крепко обнял племянника и решительно забрал чемодан из его рук, то и вовсе приобрел статус «любимого родственника» - Рэндалл готовился встретить куда более прохладный прием.
Дядя в письмах не врал – город и окрестности действительно оказались чудесными. Но природа все же привлекала юношу больше, чем несколько десятков домишек и пара сотен жителей, и потому он с утра до ночи пропадал в лесу, трясясь в седле смирной лошадки Мальвы, выделенной Верджилом специально для него. За те несколько недель, что Лерман провел в Семетери-Хилл, он успел объездить около сотни миль ельника, что начинался у самой городской черты, а однажды даже доехал до Магденвилля, небольшого поселка, расположенного в 17 милях от Семетери-Хилл, если ехать по прямой через лес.
Но развлечения кончились, когда шерифа подстрелили.
Ублюдок стрелял метко – пуля вошла почти в самое сердце Верджила. Но этого «почти» хватило Векслеру, чтобы продержаться до прихода людей и твердо наказать им назначить преемником Рэндалла.
Почему именно его, не знал никто, а в особенности сам Лерман. Более того, услышав подобное пожелание, он впервые в жизни захотел взлететь в седло и дать стрекача – для человека, не занимавшегося до того момента ничем, кроме безделья, ответственность представлялась едва ли не хтоническим чудищем, только и ждущим того, чтобы сожрать его с потрохами.
Рэндалл робко попытался отказаться – мол, какой из меня шериф, я же даже стрелять не очень-то умею, - но горожане были непреклонны. Как же, ведь это было последним желанием Верджила! Как ты смеешь отказываться?
Видя такое единодушие, Лерману ничего не оставалось, кроме как смириться. И с этого момента вся его жизнь покатилась к чертям.
Не имея никаких практических навыков, не зная быта и нравов местных жителей, не умея решать конфликты и испуганно замолкая при виде пистолета, направленного в его сторону, Рэндалл не слетел со внезапноприобретенной должности только чудом. В этом ему немного помогало умение разглагольствовать на самые разные темы, наработанное им в городе, а также – и это было решающим фактором – желание Верджила, доставившее всем столько геморроя. Ибо через пару месяцев горожане и рады были бы отправить Рэндалла обратно в Гринвилл пинком под зад, но вспоминали шерифа и смирялись. Ну как же, это ведь было последним желанием Верджила…
Иными словами, время шло, и нейтрально-заинтересованное отношение жителей к Рэндаллу сначало перекочевало в категорию «жалостливое», затем «брезгливое», потом «неприязненное», а в каких-то особых случаях даже «ненавистное». Местные, сперва смотревшие на Лермана как на диковинную городскую зверюшку, теперь наперебой зубоскалили, лишь завидев его силуэт – и зубоскалили весьма жестоко. Под прицел попадало буквально все – и расслабленно-развязная походка Рэндалла, и его холеные руки потомственного бездельника, и его дурацкая шляпа, и девчоночьи глаза, и нелепая тонкая полоска усиков, и… ну, да чего только горожане не подмечали.
Впрочем, все вышеперечисленное, хотя было и обидно, еще можно было игнорировать, чем Рэндалл и занимался. Но потом последовал удар, снести который оказалось в разы труднее.
Это случилось на второй год пребывания Лермана на должности шерифа. Стояло прохладное осеннее утро, и Рэндалл, как обычно, неспеша шел по главной улице, глядя себе под ноги и делая вид, что он патрулирует городок. Нескольких взглядов из салуна на себе он, разумеется, не почувствовал.
Проводив его глазами до конца улицы, Джонни Уэст, кузнец, отхлебнул пива и задумчиво протянул:
- И чего мы все еще его терпим?
Трое его собутыльников, вздохнув, молча сделали по большому глотку из своих кружек. Потом один из них – Конелл О`Брайен, ирландский переселенец, несколько лет назад проезжавший мимо, да так и оставшийся в Семетери-Хилл и ныне работающий помощником лавочника – чуть прищурился и пробормотал:
- Знаете, я, когда его впервые увидел, подумал, что он бабский любимчик, и только потому сидит в участке. Но за два года, что он тут протирает штаны, я ни разу не видел его ни с одной женщиной.
- О`Брайен, опять ты о девках, - поморщился сам лавочник, Рэй Стивенсон, грузный мужчина за пятьдесят. Он хотел добавить что-то еще, но четвертый участник разговора, мистер Смитти, преподаваший в местной школе, его перебил:
- Рэй, а ведь и правда – уже два года прошло, а он все один да один. Это же ненормально.
- Ага, вот-вот, - поддакнул Конелл, вдохновленный поддержкой. – Признайся, смог бы ты протянуть два года без женщины, а? Я бы точно не смог.
Лавочник заржал.
- Ну ты-то известный ходок, О`Брайен. Тебя, наверное, из родной Ирландии потому и выгнали, что ты им там всех баб перепортил.
- Не всех, Рэй, только половину, - скромно улыбнулся Конелл. – Но речь не обо мне.
- Хочешь сказать, что он этот? – Стивенсон подвигал бровями вверх-вниз.
- Может, и хочу.
- Но с мужиком-то мы его тоже не видели.
- А ты что думаешь, если он перепихнется с мужиком, то пойдет в салун хвастаться, как он ловко его оприходовал? – Конелл насмешливо фыркнул и приложился к стакану.
Какое-то время трое собеседников смотрели, как он пьет, ожидая продолжения, но О`Брайен отлипать от стакана не спешил, и Смитти снова решил поддержать ирландца.
- Он ведь из города приехал, этот Лерман. А я слышал, что в городах таких полно.
- Если бы в городах таких было полно, - менторским тоном возразил ему Рэй, - то в каждой городской газете писали бы о том, как очередному педику отчекрыжили его причиндалы. А я такую заметку читал только один раз, и то это было в том году.
- Ты думаешь, что об этом прямо постоянно будут писать? – поспешил ответить уязвленный мужчина. – Все делается быстро и тайно. На кой хрен им подобное афишировать?
Не найдя аргументов, Стивенсон вернулся к своему пиву.
Как раз в этот момент створки дверей распахнулись, и в салун вошел сам предмет обсуждения. В гробовой тишине он проследовал к стойке и попросил у бармена воды.
- Ну точно, этот, - глаза Рэя буравили напряженную спину шерифа. – Воды ему, видишь ли, подавай.
- А посмотри, как он стоит. Задницу отклячил, бери – не хочу, - добавил Конелл громким шепотом.
- А вы взгляните на его руки, - вступил Смитти. – В городе еды не хватает, мы из сил выбиваемся, чтобы обеспечить урожай, а этот мало того, что не поможет, так он еще находит время за своими ногтями смотреть.
Через пять минут негромкий гул наполнял уже весь салун. Рэндалл же, будто не слыша, допил воду и, благодарно кивнув мистеру Присту, направился к выходу.
- Если он сейчас уйдет, ни сказав ни слова, то он не мужик, - негромким, но звучным голосом, не услышать который было невозможно, заключил кузнец. В салуне снова повисла гробовая тишина. Взгляды всех без исключения посетителей уперлись в Лермана.
А он, не глядя ни на кого, вышел на улицу и неторопливо побрел к участку.
- Гребаный педик, - заключил кузнец.
Посетители салуна молча его поддержали.
С тех пор за глаза Рэндалла звали исключительно так. В глаза пока что не решались – но вот в спину громким шепотом обзывали довольно часто. А Лерман упорно игнорировал и отмалчивался – что еще он мог сделать, если это оскорбление было чистой правдой? Рэндалл действительно предпочитал мужчин.
Он понял это еще в юности, и с тех пор его постоянно мучил страх – а вдруг узнают? А вдруг почувствуют? Лерман старался ничем себя не выдать и большую часть времени держал себя в руках, но порой он ловил себя на том, что пялится на кого-то слишком уж откровенно – в основном этим «кто-то» были симпатичные мужчины средних лет. В такие моменты он покрывался ледяным потом с головы до ног и стремился сбежать куда подальше.
А вот теперь его худший кошмар воплотился в жизнь. И пусть у горожан не было доказательств, Рэндаллу от этого ни на йоту не становилось легче: такие, как они, могут линчевать его по одному лишь подозрению. Это совершенно не добавляло шерифу энтузиазма – страх за свою жизнь и здоровье стал почти осязаемым, и он всерьез стал задумываться о том, чтобы сбежать из Семетери-Хилл на свой страх и риск, но в это время в городе и в его жизни объявился Том Кавана по прозвищу Медный Грош.
@темы: Тем временем в Р`льехе, Содомское греховодье, ...и в повисшей тишине раздавался натужный скрип пера