Путь к сердцу монстра зависит от строения его тела
Название: Поцелуй меня в сердце
Автор: Кьяроскуро
Фэндом: Шерлок Холмс (Гая Ричи)
Основные персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон, Джеймс Мориарти, Себастьян Моран
Пейринг или персонажи: Шерлок Холмс/Джон Ватсон, Себастьян Моран/Джеймс Мориарти (намеком), Шерлок Холмс/Джеймс Мориарти (спонтанно)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Миди, написано 8 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания
Описание: Джон не разрешает себя целовать.
Публикация на других ресурсах: Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.
Примечания автора: Это очень странный лично для меня фанфик. Изначально он писался по Конан Дойлу, но впоследствии был переписан под фильм Гая Ричи. Поэтому кое-где может встретиться смешение стилей (хотя я старалась этого избегать и исправляла все спорные моменты еще на стадии черновика).
Кроме того, Мориарти у меня тут скорее книжный (именно ему я и обязана тем, что в предупреждениях проставлен тег ООС), поскольку Джаред Харрис сыграл замечательно, но в моей голове он ни разу не профессор Мориарти, а скорее просто злодей мира Шерлока Холмса (классный злодей, не спорю).
В общем, что получилось, то получилось. Надеюсь, что вам понравится.)
- Дорогой друг, - Холмс подал голос неожиданно, так, что Джон даже слегка вздрогнул. – Позвольте задать Вам вопрос, который уже давно не дает мне покоя.
- Конечно, Холмс, задавайте, - Ватсон отложил газету, которую до того читал, и повернулся к детективу.
читать дальше- Мой вопрос может показаться Вам несколько…нескромным, - Холмс протянул руку к каминной полке и, взяв с нее трубку, принялся неспешно ее набивать. Казалось, он избегает взгляда Ватсона. – Но я прошу Вас ответить на него честно. Обещаете?
- Конечно, - Джон изогнул брови, несколько удивленный подобной просьбой. – Конечно, мой друг, я обещаю. Что за вопрос?
Детектив не ответил, принявшись раскуривать трубку. Делал он это не спеша и обстоятельно. Джон терпеливо ждал ответной реплики, покусывая, впрочем, губы. А когда он уже был готов разорвать молчание и поторопить Холмса репликой вроде «Так что же Вы хотели у меня спросить?», Шерлок внезапно поднял голову и устремил на собеседника прямой и внимательный взгляд. Ватсон замер с незаданным вопросом на устах, и тут Холмс тихо поинтересовался:
- Почему Вы не позволяете мне Вас целовать?
Повисла неловкая пауза. Щеки Ватсона вспыхнули, и он смущенно кашлянул, опуская глаза. А детектив поспешно добавил, возможно, чуть громче, чем было нужно:
- Я имею в виду, почему Вы так категорично настроены против этого, в то время как позволяете мне гораздо… - секундная заминка. – Гораздо более серьезные вещи.
Ватсон потер щеки ладонями, чтобы скрыть румянец, и еще раз кашлянул. Потом неуверенно произнес:
- Видите ли, Холмс…
Детектив молчал, и Джону пришлось продолжить.
- Я, как Вы знаете, придерживаюсь точки зрения господина Ульрихса*, который считает влечение к людям своего пола – иначе говоря, гомосексуализм, - не болезнью и не психическим отклонением, а просто…ммм…свойством, которым наделила некоторых людей природа – для контроля рождаемости или каких-либо иных целей.
При этих словах Ватсон искоса посмотрел на детектива, будто бы ожидая, что его перебьют фразой вроде «А, теперь-то мне все ясно, дорогой Ватсон! Благодарю Вас за честный ответ». Но ничего подобного не произошло – Холмс курил трубку и не издавал ни звука. И Джону пришлось продолжить.
- Так вот, свойство, заложенное природой. Это с одной стороны. А с другой – заложенные той же природой потребности… - тут доктор на миг стушевался, но быстро взял себя в руки и скороговоркой закончил. - …известного характера.
Снова пауза, на сей раз дольше всех предыдущих, вместе взятых. Но Холмс все так же упорно молчал, попыхивая трубкой, терпеливо ожидая продолжения. Ватсон вздохнул.
- Так вот… - он помедлил, после чего заговорил, тщательно подбирая слова и время от времени поглядывая на своего собеседника. – Как Ваш лечащий врач и как врач вообще я понимаю вред и даже опасность каких бы то ни было попыток действовать наперекор природе. Льва не заставишь есть овощи, как ни бейся…
- Насильно мил не будешь… - в задумчивости пробормотал Холмс, выпуская в потолок очередной клуб дыма.
Лицо Джона, вдохновленного внезапной поддержкой, на миг расцвело.
- Вот-вот, - он энергично кивнул, но потом снова замешкался.
- Продолжайте, мой друг, продолжайте, - Холмс взмахнул рукой. – Ведь я так понимаю, Вы подходите к самой сути?
- Ну…да, наверное, - Джон сцепил пальцы в замок. – Я просто хочу сказать, что как Ваш лечащий врач и как Ваш друг я готов по мере своих скромных сил помогать Вам справляться с проблемами…
- Известного характера, - подсказал Холмс.
- Да-да, с ними самыми, - отозвался Ватсон рассеянно и замолчал, о чем-то задумавшись.
- Друг мой, - когда молчание слишком затянулось, детектив решился окликнуть Джона и вернуть его к разговору. – Но причем тут поцелуи?
Щеки Ватсона, уже было пришедшие в нормальное состояние, снова заалели.
- Как…как Ваш лечащий врач… - начал он по третьему кругу.
- И как мой друг, - продолжил за него Холмс, нетерпеливо кивая.
- Я готов по мере своих…
- Скромных сил.
- Помогать Вам справляться с проблемами…
- Известного характера.
- Да. Но я считаю…считаю, что…
- Вы считаете…что? Смелее, мой друг. Кому, как не Вам, знать, что я ценю горькую правду гораздо дороже сладкой лжи, - решил поторопить Джона детектив.
Ватсон отстраненно кивнул. На лице его отразилась нерешительность. Но через секунду губы доктора сжались в непреклонную узкую линию, а пальцы он сцепил так, что побелели костяшки. Холмс попутно отметил, что, вероятно, именно с таким лицом Джон говорил безнадежному пациенту о том, что тот безнадежен. И в этот момент Ватсон тихо заговорил, торопясь и глотая окончания:
- Я считаю, что любовь – это чувство, которое может возникнуть только между лицами противоположного пола, поскольку является одним из главных инструментов, способствующих воспроизведению рода. К лицам же своего пола можно испытывать только влечение…
- Физическое, - уточнил Холмс. Дым совершенно скрыл его лицо, и нельзя было с уверенностью сказать, с каким выражением он смотрит на собеседника.
- Или духовное, - так же тихо закончил Ватсон. – Поцелуи же являются одной из форм выражения любви…
- Которой между лицами одного пола в принципе не бывает, так?
Джон с усилием кивнул.
- Значит, Вы хотите сказать, что я не испытываю к Вам ничего, кроме влечения? – уточнил детектив.
- Не только Вы, - поспешил поправить Джон. – Каждый, кто предпочитает представителей своего пола…
- И любви никакой нет?
Ватсон молча покачал головой. Ему крайне не нравился этот разговор, но что-то мешало Джону решительно окончить беседу – сказать «Хватит, Холмс, я больше не хочу говорить на эту тему», перевести речь на что-либо другое, просто молча встать и уйти. Вместо этого он продолжал сидеть, сжав ладони, как будто ища поддержки у самого себя, и с ужасом ожидая продолжения.
- Значит, все, что я говорил Вам о своих чувствах…
- Вы… - Джон сглотнул. – Вы могли…ошибаться. Влечение порой неотличимо от любви, но…
- Довольно, - Холмс взмахнул рукой, пресекая дальнейшие словоизлияния Ватсона, и Джон покорно замолчал. – Я понял Вашу точку зрения. Спасибо за откровенность…Джон.
Что-то в голосе детектива заставило Ватсона податься вперед и осторожно уточнить:
- Мой друг, я надеюсь, Вы не обиделись? Я, наверное, говорил чересчур резко, но…
- Все в порядке, - отозвался Шерлок таким тоном, что Джону сразу стало понятно: ничего не в порядке. Но он не посмел больше ничего сказать. Вместо этого Ватсон рывком поднялся с кресла.
- Я пойду…прогуляюсь. Ненадолго.
И стремительно вылетел из гостиной.
***
Когда спустя два часа Джон вернулся, почти полностью восстановив душевное равновесие, Холмс по-прежнему сидел в кресле. Трубка, которую он держал в зубах, давно погасла, а глаза были затянуты какой-то дымкой – не то невеселых мыслей, не то болезненных воспоминаний. Когда Ватсон не без опаски окликнул его, детектив едва заметно вздрогнул.
- Все в порядке? – несмело поинтересовался Джон.
Холмс, чуть помедлив, кивнул.
- Джон, - голос у детектива был больной. – Я обдумал Ваши слова и пришел к некоторым выводам. Не желаете ли выслушать?
- Конечно, мой друг, с удовольствием, - откликнулся доктор, прислоняясь спиной к дверному косяку и складывая руки на груди.
Шерлок отложил трубку на каминную полку и прикрыл глаза.
- Наша беседа заставила меня пересмотреть занимаемую мной ранее в отношении Вас позицию. До сего момента я был уверен, что люблю Вас. Но если Вы, как врач, причем высококвалифицированный и обладающий к тому же известной широтой взглядов и впечатляющим кругозором знаний в области медицины, утверждаете, что данного чувства – по крайней мере, с моей стороны – быть не может, то кто я такой, чтобы оспаривать данное утверждение. Я принимаю его, пусть и с неохотой.
Холмс на секунду умолк, а Джон с удивлением заметил, насколько сильно вцепился пальцами в свои плечи, и торопливо разжал хватку.
- Вы также настаиваете на том, что все, что я могу к Вам испытывать – это лишь физическое и духовное влечение. Что ж, пусть так. К сожалению, с духовным я ничего поделать не могу – я безмерно Вас уважаю как профессионала своего дела, прекрасного компаньона и друга, крайне ценю Ваши замечательные душевные качества и смею надеяться на то, что наше сотрудничество после этой беседы не подойдет к концу. Зато я могу избавить Вас от обременительного физического влечения, доставляющего Вам, по всей видимости, массу неудобств.
- Холмс… - не выдержал Джон, но детектив заставил его замолчать одним взмахом головы.
- Я знаю, Вы скажете сейчас, что Вам как моему лечащему врачу и другу совершенно не трудно помогать мне с решением этой проблемы, - Ватсон без труда узнал свои собственные слова и передумал возражать. – Но если Вам неприятны даже такие минимальные проявления физического влечения, как поцелуи, что уж говорить о чем-то большем. Я восхищен Вашим стоическим терпением, выказываемым ко мне все это время, но не стоит себя истязать, мой друг. Обещаю Вам, больше я не буду донимать Вас просьбами известного характера.
Джон снова открыл рот, порываясь что-то сказать, но Холмс снова дернул головой.
- В конце концов, до нашего разговора, случившегося несколько месяцев назад, я прекрасно обходился без этой составляющей. И хотя за все это время я успел порядком привыкнуть к Вашей…помощи, Ваше душевное спокойствие мне гораздо важнее собственных ничтожных потребностей. Я больше не потревожу Вас в данном вопросе, мой друг, обещаю.
Ватсону ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
А Холмс как-то странно взглянул на него и повторил:
- Я обещаю Вам…но попрошу взамен еще только один раз. Вы…позволите мне?..
И Джон снова кивнул, ощущая себя китайским болванчиком.
Шерлок рывком встал из кресла, качнулся, а потом в два больших шага преодолел разделяющее расстояние между ним и Ватсоном. Потом обхватил ладонями лицо Джона, слегка сжал, фиксируя его голову в статичном положении, и надолго застыл, глядя на доктора так, будто бы старался бы запечатлеть его образ на своей радужке.
Насмотревшись вдоволь, Шерлок едва слышно выдохнул и убрал ладони со щек друга, но только для того, чтобы в следующий момент его тонкие, гибкие пальцы легко прошлись по каждому участку кожи на лице Ватсона, по каждой черточке, каждой морщинке – так, как обычно ощупывают лицо другого человека слепые. И пока Холмс занимался этими манипуляциями, смысл которых был известен только ему самому, Джон смотрел в свою очередь на самого детектива – на его глаза, ставшие почти черными от неестественно расширенного зрачка, трепещущие крылья породистого носа, едва заметно кривящиеся в просительной гримасе губы.
А потом Шерлок его обнял, прижимаясь к нему так, как прижимаются к мачте корабля в сильный шторм. У Джона перехватило дыхание, но он не посмел ничего сказать – он понимал, что Холмсу смертельно важно, чтобы он сейчас подчинился любому действию детектива. А кроме того, ему было неловко, что ради него, Джона Ватсона, его друг готов отказаться от одной из важных потребностей тела, только чтобы душевное равновесие его, Джона, не было нарушено. И Ватсон пообещал себе, что безропотно вынесет все – кроме одного.
Тем временем Холмс уже успел уткнуться носом в основание шеи Джона и замереть в таком положении, не то лишившись сил, не то вдыхая аромат тела доктора. Его хватка к тому моменту чуть ослабла, и Ватсон смог вздохнуть свободнее.
А потом Джон ощутил, что к его шее прижимаются узкие горячие губы. И тут же дернул головой, будто от пощечины.
- Холмс…
- Я помню, мой друг, - прошелестел голос детектива, и в следующую секунду тот уже отстранился. – Благодарю Вас за Ваше великодушие. Больше я Вас подобными просьбами не потревожу.
Ватсон неловко кивнул, а когда поднял голову, Шерлока в гостиной уже не было.
***
Прошло три недели. Холмс с головой ушел в дело профессора Мориарти, игнорируя теперь даже робкие просьбы инспектора Лестрейда помочь Скотланд-Ярду с тем или иным делом – лишь отмахивался нетерпеливо и зарывался в бумаги, бормоча нечто вроде «Не маленькие, сами разберетесь, тем более что ваш убийца, очевидно, деверь брата жертвы». На вопрос Ватсона «Не нужна ли Вам помощь, Холмс?» детектив неизменно отзывался, что пока что не занят ничем таким, с чем не мог бы справиться сам. И Джону не оставалось ничего иного, кроме как заняться тем, на что ему так не хватало времени, когда они с Шерлоком охотились за преступниками – начать уделять больше внимания своим пациентам, рассортировать и переписать набело свои заметки, в конце концов, просто посидеть у камина с книгой и чашкой чая.
Но все это было в радость только первую неделю. Со второй Ватсон стал явственно ощущать скуку – отвыкший за несколько лет с Холмсом от рутинной жизни, он никак не мог заново привыкнуть к ней, тем более за столь короткий срок. А кроме того, Джон чувствовал, что детектив своим воздержанием вогнал в невольный целибат и его самого. Ему не хватало прикосновений Шерлока – мимолетных, почти незаметных, но ставших за несколько месяцев привычными и правильными. Не хватало ощущения тела Холмса, его рук, обнимающих так крепко, как будто бы стремящихся защитить доктора от всего света, его губ… На этом этапе размышлений Ватсон обычно одергивал себя и заставлял переключиться на что-то еще помимо воспоминаний о телесной близости с мужчиной. Но получалось это сделать с переменным успехом – несколько раз Холмс заставал его в кресле, глядящим в книгу, но не видящим ни строчки, с румянцем во всю щеку и мечтательно-задумчивым выражением лица. Он, конечно, ничего не говорил, но Джону не становилось от этого менее стыдно.
На исходе второй недели Ватсон принял решение посетить заведение миссис Стратэм – в целях профилактики здоровья, разумеется, ведь все знают, чем грозит мужчине длительное воздержание. Но темноволосая чертовка Рози, взятая на всю ночь за фантастическую сумму в три фунта, не доставила доктору особого удовольствия. То есть они, конечно, сделали все необходимое и завершили процесс как полагается, но ни эйфории, поднимающей до горних высот, ни сладостного опустошения, ни легкости – ничего этого Джон не ощутил и ушел под утро в весьма подавленном настроении. А в квартире на Бейкер-стрит его встретил Холмс. А еще его встретил взгляд Холмса, и это было гораздо хуже.
Разумеется, детектив ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия поведением компаньона, хотя Ватсон, конечно, не мог его не почувствовать – оно, казалось, витало в воздухе и вообще существовало отдельно и автономно от Шерлока. Но глаза Холмса, озера, наполненные звериной тоской и еще чем-то таким, отчего у Джона сладко екало где-то внутри, - впивались в доктора и не оставляли до тех пор, пока Ватсон не исчезал из поля зрения детектива. И потому Джон счел за лучшее ретироваться в свою комнату, проигнорировав даже вечерний чай.
А кроме того он пообещал себе, что в заведении миссис Стратэм ноги его больше не будет.
***
К концу третьей недели после их беседы Ватсон ощущал себя закипающим чайником. Находиться в обществе Шерлока становилось все невыносимее с каждым днем – все эти его взгляды, жесты, слова... Но Джон злился в первую очередь не на него, а на себя – вот уж точно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Стал помогать другу и пациенту, а на выходе получил бессонницу, нервное истощение и резкое, прямо-таки пугающие снижение общего аффективного тонуса (что целители душ считают обычно начальной стадией депрессии) по причине вынужденного воздержания. Глядя на Холмса, Ватсон то хотел накинуться на него с кулаками, то стиснуть в объятьях и зацеловать до синяков, до кровоподтеков. Но в такие моменты он напоминал себе о своей позиции «влечение к лицам своего пола нормально, но никакой любовью там и близко не пахнет», стискивал кулаки и зубы, хмурил брови и не предпринимал ничего. Теперь Ватсону хотелось только одного – разрубить уже этот гордиев узел. Ну или по крайней мере получить хотя бы короткую передышку от каждодневного стресса.
И поэтому когда один из приятелей Джона пригласил его на вечер, посвященный приезду в Лондон известнейшего исследователя кожных заболеваний, профессора Морица Капоши**, он ответил согласием, причем с таким живейшим энтузиазмом, который удивил не только приятеля, но и самого Ватсона.
В назначенный день Джон поднялся ни свет ни заря. Впрочем, это обстоятельство не помешало ему спуститься в гостиную в обычное для завтрака время – час Ватсон потратил, чтобы привести себя в божеский вид, и еще два часа – чтобы наскоро перелистать подшивку медицинского журнала: в вопросе кожных заболеваний знания Джона стремились к абсолютному минимуму, который только может позволить себе врач, а ему не хотелось выглядеть в глазах профессора Капоши совершеннейшим профаном.
Когда доктор появился в дверях, то ему в глаза сразу же бросилась фигура Холмса, сидящего за столом. Детектив, облаченный в халат, пил кофе, и, вопреки обыкновению, глядел куда-то в стену, вместо того чтобы листать газету на наличие криминальных заметок. Но на звук шагов он почти сразу обернулся, да так и замер, глядя на Ватсона во все глаза. Джон сделал вид, что ничего не замечает.
- Доброе утро, Холмс, - поздоровался доктор, присаживаясь к столу и наливая себе чаю. Дождавшись ответного кивка, пусть и слегка запоздалого, он с удовольствием сделал первый глоток и потянулся к газете.
- Вы куда-то собираетесь? – голос Шерлока заставил руку Джона замереть на полпути.
- Да. Встреча с бывшими сокурсниками, а потом вечер у профессора Капоши.
- Капоши?
- Он врач. Специализируется на кожных заболеваниях, - пояснил Ватсон. – Но он скорее теоретик, чем практик. Его перу принадлежат такие труды, как «Lupus erythematosus», «Pathologie und Therapie der Hautkrankheiten»…
- Я понял, благодарю, - остановил Холмс своего друга. Помолчал, баюкая в ладонях чашку с остатками кофе, и негромко добавил. – Вы прекрасно выглядите.
- Спасибо, - Джон зарделся от удовольствия, несколькими быстрыми глотками опустошил свою чашку и поднялся из-за стола. – Мне пора. Хорошего дня, Холмс.
- И Вам, - отозвался детектив, но Ватсон его уже не слышал.
Спустя несколько минут хлопнула входная дверь, и дом 221-б по Бейкер-стрит окутала тишина.
***
Нарушена она была лишь около шести часов вечера, когда в дверь настойчиво постучали. Детектив прислушался. Сперва по лестнице зашлепали торопливые шаги миссис Хадсон. Потом едва слышно заскрипела отворяемая дверь, донесся голос хозяйки дома. А потом чьи-то легкие, но, несомненно, мужские шаги проследовали по ступеням, прошли по коридору и остановились ровно напротив гостиной.
- Не заперто, - Холмс подал голос, прежде чем гость успел занести руку и постучать.
Последовала секундная заминка, после чего на пороге возник мужчина средних лет, облаченный в пальто, напоминающее своим видом сутану или мантию. Он смерил детектива пронзительным взглядом светлых глаз и негромко поинтересовался:
- Мистер Шерлок Холмс, я полагаю?
Детектив слегка прищурился. Что-то знакомое было в этом мужчине, что-то…ну конечно.
- Профессор Мориарти.
Гость ответил легким кивком и вошел в комнату, не дожидаясь приглашения. Шерлоку ничего не оставалось, кроме как предложить ему сесть.
Мориарти не спеша расстегнул пальто, скользнул взглядом по комнате, после чего с изяществом принца крови опустился в кресло – то самое, в котором обычно сидел Ватсон, – и, перекинув ногу на ногу, уставился на Холмса немигающим взглядом.
- Чем обязан Вашему визиту? – поинтересовался Шерлок, невольно подобравшись, но умело замаскировав свое движение под естественную смену не самой удобной позы.
Профессор ответил не сразу.
- За последнее время Вы доставили мне немало хлопот, мистер Холмс, - когда он все же соизволил ответить, его тон был предельно спокоен, и от этого становилось особенно не по себе. – Обычно если происходит нечто подобное, я не трачу сил на предупреждения. Но для Вас я решил сделать исключение.
- Весьма польщен, - пробормотал Шерлок.
- И правильно, - Мориарти чуть склонил голову. А потом без всякого перехода потребовал. – Расскажите мне все, что у Вас есть на меня.
- С какой стати? – вскинул брови Холмс.
- С такой, что мне нужно знать, далеко ли Вы сумели зайти в своих расследованиях.
- Для чего Вам это? – Холмс выделил это «Вам» голосом. – Расскажу я или нет, все равно Вы натравите на меня своих головорезов. Так какой тогда смысл тратить мое и свое время?
- Такой, что у Вас еще есть шанс благополучного исхода. Если Вы знаете немного и пообещаете бросить дальнейшие попытки нарыть на меня компромат, я, так и быть, оставлю Вам Вашу жизнь. Это неплохой шанс, Шерлок – еще ни один мой противник не получал ничего подобного.
- Я не брошу это дело, Джеймс, - Холмс качнул головой. – И Вы прекрасно это знаете.
- Мы вернемся к этому вопросу, - пообещал ему Мориарти, постукивая пальцами по ручке кресла. – А теперь просто расскажите мне все. Ведь все равно больше некому Вас выслушать, - добавил он с некоторой заминкой.
- О чем это Вы? – Шерлок вскинул голову и сощурился.
- Ну как же, - профессор передернул плечами. – Ваш компаньон убежал и вернется, по всей видимости, нескоро. Ваша домовладелица… - он насмешливо фыркнул. – Ваш брат… - еще более насмешливое фырканье. – А рассказать-то кому-нибудь хочется, какой Вы умный и сколько информации нашли. Ну так вот он я, благодарный слушатель. Вещайте. Я весь внимание.
В гостиной повисла пауза. А потом Шерлок заговорил.
Его речь была долгой и обстоятельной. Не упуская из внимания ни единого факта, детектив четко, будто бы делая доклад, рассказал Мориарти обо всем, что успел найти на него и его сеть. Профессор слушал внимательно, не делая попытки перебить и, кажется, даже не шевелясь. А когда Холмс закончил, отвернулся и полез во внутренний карман пальто. Когда в его руках что-то блеснуло, Шерлок протии воли напрягся, но это оказался всего лишь портсигар. Мориарти неторопливо достал из него сигарету – «Лаки Страйк», производство компании «У. Дьюк и сыновья», Америка, на глаз определил детектив – и быстро глянул на Холмса.
- Вы позволите?
Шерлок кивнул и помог профессору прикурить. По комнате поплыл сладковатый аромат патоки и лакрицы***.
В приоткрытую дверь заглянула миссис Хадсон.
- Не желаете ли чаю, джентльмены? – поинтересовалась она, обращаясь, впрочем, исключительно к гостю.
- Был бы признателен, - кивнул Мориарти.
- А мне принесите бутылку бренди, будьте так любезны, - обратился к домовладелице Холмс. Та поджала губы, но ничего не сказала.
К тому времени, как она вернулась с подносом, окурок сигареты уже сиротливо дотлевал в пепельнице, которой послужило найденное на подоконнике блюдце. При виде такого обращения со своей посудой миссис Хадсон недовольно поджала губы, но против обыкновения снова ничего не сказала. Поставив поднос на кофейный столик, она забрала блюдце и удалилась, прикрыв за собой дверь.
Холмс подхватил с подноса бутылку бренди и щедро плеснул себе в бокал. Потом он слегка поболтал напиток, вдохнул его аромат и выпил залпом, в три больших глотка.
- Не знал, что Вы пьете в такое время суток, мистер Холмс, - прокомментировал это профессор, беря исходящую паром чашку.
- У меня есть повод, - пожал плечами детектив и налил себе еще.
- Повод? – слегка удивленный излом брови.
- Ну как же: совсем скоро меня может не стать на этом свете, а на том вряд ли отыщется такой замечательный бренди.
- Вы намекаете, что Вас может лишить жизни кто-то из моих людей? – уточнил Мориарти, осторожно отпивая чай.
- Именно, - Холмс откинулся на спинку кресла, отчего содержимое бокала едва не попало к нему на халат.
- То есть Вы уже заранее готовитесь к поражению?
- Ни в коем случае, - глаза Холмса блеснули. – Просто я привык рассматривать все возможные варианты развития событий.
- Вот как, - протянул профессор. – Вы хотите сказать, что у нас с Вами примерно равные шансы как на победу, так и на поражение?
- Более или менее, - детектив на секунду задумался, что-то просчитывая. – Даже если принимать в расчет наше с Вами явное неравенство в плане человеческих ресурсов, материальных…
- …а так же в способах добычи информации.
Но Шерлок хмыкнул.
- Вот тут, Джеймс, не могу с Вами согласиться. В этой области наши силы, по моим скромным подсчетам, опять же примерно равны.
Профессор повел плечом, оставляя эту реплику без ответа. Допив чай, он со стуком опустил чашку на блюдце, затянулся второй по счету сигаретой. Потом посмотрел на бутылку.
- Не нальете?
- О, конечно, - Холмс отставил свой бокал и с видом радушного хозяина щедро налил бренди в бокал Мориарти. Тот кивнул, сделал маленький глоток и удовлетворенно прикрыл глаза.
- Замечательный бренди, - отпил еще немного и вернулся к теме разговора. – Иными словами, наши силы примерно равны. И Вы, и я можем как победить, так и проиграть. Но не проще ли будет Вам забыть все то, что Вы разузнали, и мирно разойтись? Лично я против Вас ничего не имею, - светским тоном пояснил профессор. – Вы детектив, и Вы делаете свою работу – отлично делаете, не могу не отметить.
Шерлок кивнул, принимая комплимент.
- Но в борьбе со мной Вы потеряете много сил.
- Как и Вы, - парировал Холмс.
Профессор по-змеиному дернул головой, будто бы отметая прочь слова детектива.
- В итоге все закончится гибелью одного из нас, - закончил он мысль. – Мистер Холмс… Шерлок, я рациональный человек, и я не вижу никакого смысла в нашей дальнейшей борьбе. Еще раз предлагаю Вам – давайте разойдемся по-хорошему.
Холмс ехидно хмыкнул.
- Я не для того подбирался к Вам так долго, чтобы вот так, без всякого результата, расходиться.
Мориарти обжег его внимательным взглядом и сделал очередной глоток. Потом попробовал зайти с другой стороны.
- Я понимаю, Вы боретесь за добро и справедливость. Наказываете преступников, защищаете невиновных и все такое прочее. Но ведь мир не делится на черное и белое. Нет ни одного человека, который бы не совершил в жизни хотя бы крошечного правонарушения – таков уж человек, таковы уж законы, и с этим ничего не поделаешь. И по Вашему выходит, что всех их стоит посадить?
- Никогда не любил софистику, - поморщился детектив. – Черное, белое… Я не художник, профессор, я просто живу так, как считаю правильным.
- А что Вы считаете правильным? На что ориентируетесь?
- На справедливость.
- Вот! – кивнул Мориарти со значением. – Справедливость. Великая вещь. Но ведь она тоже бывает разной, так?
Шерлок кивнул, доливая бренди в свой и профессорский бокалы. Ему определенно начинал нравиться этот разговор.
Примечания:
*Ульрихс - Карл-Генрих Ульрихс (28 августа 1825, Аурих (Германия) — 14 июля 1895, Л’Акуила (Италия)) — немецкий адвокат, журналист, писатель и зачинатель движения за права сексуальных меньшинств. Ульрихс полагал, что уранизм (так он сам называл гомосексуальзм) является врождённым свойством человека, и утверждал, что гомосексуалы вследствие этого не должны привлекаться к уголовной ответственности.
**профессор Мориц Капоши - Мориц Ка́поши (23 октября 1837, Капошвар, Венгрия — 6 марта 1902, Вена, Австрия) — австрийский и венгерский дерматолог и венеролог. Кроме многочисленных исследований об отдельных видах накожных болезней (Lupus erythematosus и др.) Капоши напечатал «Die Syphilis der Schleimhaut» (1866 год); «Die Syphilis der Haut und der angrenzenden Schleimhäute» (Вена, 1872 год-1875 год); «Pathologie und Therapie der Hautkrankheiten» (1886 год-1887 год, 4 изд. 1893 год, переведён на русский язык в 1883 году и сл.); «Pathologie und Therapie d. Syphilis» (1891 год).
***запах патоки и лакрицы - американские сигареты в конце 19 - начале 20 века набивались табаком, вымоченным в патоке и лакрице - для мягкости вкуса и для улучшения консистенции самого табака. Кому интересно - довольно любопытный труд здесь: www.litmir.net/bd/?b=176814
Автор: Кьяроскуро
Фэндом: Шерлок Холмс (Гая Ричи)
Основные персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон, Джеймс Мориарти, Себастьян Моран
Пейринг или персонажи: Шерлок Холмс/Джон Ватсон, Себастьян Моран/Джеймс Мориарти (намеком), Шерлок Холмс/Джеймс Мориарти (спонтанно)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Миди, написано 8 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания
Описание: Джон не разрешает себя целовать.
Публикация на других ресурсах: Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.
Примечания автора: Это очень странный лично для меня фанфик. Изначально он писался по Конан Дойлу, но впоследствии был переписан под фильм Гая Ричи. Поэтому кое-где может встретиться смешение стилей (хотя я старалась этого избегать и исправляла все спорные моменты еще на стадии черновика).
Кроме того, Мориарти у меня тут скорее книжный (именно ему я и обязана тем, что в предупреждениях проставлен тег ООС), поскольку Джаред Харрис сыграл замечательно, но в моей голове он ни разу не профессор Мориарти, а скорее просто злодей мира Шерлока Холмса (классный злодей, не спорю).
В общем, что получилось, то получилось. Надеюсь, что вам понравится.)
- Дорогой друг, - Холмс подал голос неожиданно, так, что Джон даже слегка вздрогнул. – Позвольте задать Вам вопрос, который уже давно не дает мне покоя.
- Конечно, Холмс, задавайте, - Ватсон отложил газету, которую до того читал, и повернулся к детективу.
читать дальше- Мой вопрос может показаться Вам несколько…нескромным, - Холмс протянул руку к каминной полке и, взяв с нее трубку, принялся неспешно ее набивать. Казалось, он избегает взгляда Ватсона. – Но я прошу Вас ответить на него честно. Обещаете?
- Конечно, - Джон изогнул брови, несколько удивленный подобной просьбой. – Конечно, мой друг, я обещаю. Что за вопрос?
Детектив не ответил, принявшись раскуривать трубку. Делал он это не спеша и обстоятельно. Джон терпеливо ждал ответной реплики, покусывая, впрочем, губы. А когда он уже был готов разорвать молчание и поторопить Холмса репликой вроде «Так что же Вы хотели у меня спросить?», Шерлок внезапно поднял голову и устремил на собеседника прямой и внимательный взгляд. Ватсон замер с незаданным вопросом на устах, и тут Холмс тихо поинтересовался:
- Почему Вы не позволяете мне Вас целовать?
Повисла неловкая пауза. Щеки Ватсона вспыхнули, и он смущенно кашлянул, опуская глаза. А детектив поспешно добавил, возможно, чуть громче, чем было нужно:
- Я имею в виду, почему Вы так категорично настроены против этого, в то время как позволяете мне гораздо… - секундная заминка. – Гораздо более серьезные вещи.
Ватсон потер щеки ладонями, чтобы скрыть румянец, и еще раз кашлянул. Потом неуверенно произнес:
- Видите ли, Холмс…
Детектив молчал, и Джону пришлось продолжить.
- Я, как Вы знаете, придерживаюсь точки зрения господина Ульрихса*, который считает влечение к людям своего пола – иначе говоря, гомосексуализм, - не болезнью и не психическим отклонением, а просто…ммм…свойством, которым наделила некоторых людей природа – для контроля рождаемости или каких-либо иных целей.
При этих словах Ватсон искоса посмотрел на детектива, будто бы ожидая, что его перебьют фразой вроде «А, теперь-то мне все ясно, дорогой Ватсон! Благодарю Вас за честный ответ». Но ничего подобного не произошло – Холмс курил трубку и не издавал ни звука. И Джону пришлось продолжить.
- Так вот, свойство, заложенное природой. Это с одной стороны. А с другой – заложенные той же природой потребности… - тут доктор на миг стушевался, но быстро взял себя в руки и скороговоркой закончил. - …известного характера.
Снова пауза, на сей раз дольше всех предыдущих, вместе взятых. Но Холмс все так же упорно молчал, попыхивая трубкой, терпеливо ожидая продолжения. Ватсон вздохнул.
- Так вот… - он помедлил, после чего заговорил, тщательно подбирая слова и время от времени поглядывая на своего собеседника. – Как Ваш лечащий врач и как врач вообще я понимаю вред и даже опасность каких бы то ни было попыток действовать наперекор природе. Льва не заставишь есть овощи, как ни бейся…
- Насильно мил не будешь… - в задумчивости пробормотал Холмс, выпуская в потолок очередной клуб дыма.
Лицо Джона, вдохновленного внезапной поддержкой, на миг расцвело.
- Вот-вот, - он энергично кивнул, но потом снова замешкался.
- Продолжайте, мой друг, продолжайте, - Холмс взмахнул рукой. – Ведь я так понимаю, Вы подходите к самой сути?
- Ну…да, наверное, - Джон сцепил пальцы в замок. – Я просто хочу сказать, что как Ваш лечащий врач и как Ваш друг я готов по мере своих скромных сил помогать Вам справляться с проблемами…
- Известного характера, - подсказал Холмс.
- Да-да, с ними самыми, - отозвался Ватсон рассеянно и замолчал, о чем-то задумавшись.
- Друг мой, - когда молчание слишком затянулось, детектив решился окликнуть Джона и вернуть его к разговору. – Но причем тут поцелуи?
Щеки Ватсона, уже было пришедшие в нормальное состояние, снова заалели.
- Как…как Ваш лечащий врач… - начал он по третьему кругу.
- И как мой друг, - продолжил за него Холмс, нетерпеливо кивая.
- Я готов по мере своих…
- Скромных сил.
- Помогать Вам справляться с проблемами…
- Известного характера.
- Да. Но я считаю…считаю, что…
- Вы считаете…что? Смелее, мой друг. Кому, как не Вам, знать, что я ценю горькую правду гораздо дороже сладкой лжи, - решил поторопить Джона детектив.
Ватсон отстраненно кивнул. На лице его отразилась нерешительность. Но через секунду губы доктора сжались в непреклонную узкую линию, а пальцы он сцепил так, что побелели костяшки. Холмс попутно отметил, что, вероятно, именно с таким лицом Джон говорил безнадежному пациенту о том, что тот безнадежен. И в этот момент Ватсон тихо заговорил, торопясь и глотая окончания:
- Я считаю, что любовь – это чувство, которое может возникнуть только между лицами противоположного пола, поскольку является одним из главных инструментов, способствующих воспроизведению рода. К лицам же своего пола можно испытывать только влечение…
- Физическое, - уточнил Холмс. Дым совершенно скрыл его лицо, и нельзя было с уверенностью сказать, с каким выражением он смотрит на собеседника.
- Или духовное, - так же тихо закончил Ватсон. – Поцелуи же являются одной из форм выражения любви…
- Которой между лицами одного пола в принципе не бывает, так?
Джон с усилием кивнул.
- Значит, Вы хотите сказать, что я не испытываю к Вам ничего, кроме влечения? – уточнил детектив.
- Не только Вы, - поспешил поправить Джон. – Каждый, кто предпочитает представителей своего пола…
- И любви никакой нет?
Ватсон молча покачал головой. Ему крайне не нравился этот разговор, но что-то мешало Джону решительно окончить беседу – сказать «Хватит, Холмс, я больше не хочу говорить на эту тему», перевести речь на что-либо другое, просто молча встать и уйти. Вместо этого он продолжал сидеть, сжав ладони, как будто ища поддержки у самого себя, и с ужасом ожидая продолжения.
- Значит, все, что я говорил Вам о своих чувствах…
- Вы… - Джон сглотнул. – Вы могли…ошибаться. Влечение порой неотличимо от любви, но…
- Довольно, - Холмс взмахнул рукой, пресекая дальнейшие словоизлияния Ватсона, и Джон покорно замолчал. – Я понял Вашу точку зрения. Спасибо за откровенность…Джон.
Что-то в голосе детектива заставило Ватсона податься вперед и осторожно уточнить:
- Мой друг, я надеюсь, Вы не обиделись? Я, наверное, говорил чересчур резко, но…
- Все в порядке, - отозвался Шерлок таким тоном, что Джону сразу стало понятно: ничего не в порядке. Но он не посмел больше ничего сказать. Вместо этого Ватсон рывком поднялся с кресла.
- Я пойду…прогуляюсь. Ненадолго.
И стремительно вылетел из гостиной.
***
Когда спустя два часа Джон вернулся, почти полностью восстановив душевное равновесие, Холмс по-прежнему сидел в кресле. Трубка, которую он держал в зубах, давно погасла, а глаза были затянуты какой-то дымкой – не то невеселых мыслей, не то болезненных воспоминаний. Когда Ватсон не без опаски окликнул его, детектив едва заметно вздрогнул.
- Все в порядке? – несмело поинтересовался Джон.
Холмс, чуть помедлив, кивнул.
- Джон, - голос у детектива был больной. – Я обдумал Ваши слова и пришел к некоторым выводам. Не желаете ли выслушать?
- Конечно, мой друг, с удовольствием, - откликнулся доктор, прислоняясь спиной к дверному косяку и складывая руки на груди.
Шерлок отложил трубку на каминную полку и прикрыл глаза.
- Наша беседа заставила меня пересмотреть занимаемую мной ранее в отношении Вас позицию. До сего момента я был уверен, что люблю Вас. Но если Вы, как врач, причем высококвалифицированный и обладающий к тому же известной широтой взглядов и впечатляющим кругозором знаний в области медицины, утверждаете, что данного чувства – по крайней мере, с моей стороны – быть не может, то кто я такой, чтобы оспаривать данное утверждение. Я принимаю его, пусть и с неохотой.
Холмс на секунду умолк, а Джон с удивлением заметил, насколько сильно вцепился пальцами в свои плечи, и торопливо разжал хватку.
- Вы также настаиваете на том, что все, что я могу к Вам испытывать – это лишь физическое и духовное влечение. Что ж, пусть так. К сожалению, с духовным я ничего поделать не могу – я безмерно Вас уважаю как профессионала своего дела, прекрасного компаньона и друга, крайне ценю Ваши замечательные душевные качества и смею надеяться на то, что наше сотрудничество после этой беседы не подойдет к концу. Зато я могу избавить Вас от обременительного физического влечения, доставляющего Вам, по всей видимости, массу неудобств.
- Холмс… - не выдержал Джон, но детектив заставил его замолчать одним взмахом головы.
- Я знаю, Вы скажете сейчас, что Вам как моему лечащему врачу и другу совершенно не трудно помогать мне с решением этой проблемы, - Ватсон без труда узнал свои собственные слова и передумал возражать. – Но если Вам неприятны даже такие минимальные проявления физического влечения, как поцелуи, что уж говорить о чем-то большем. Я восхищен Вашим стоическим терпением, выказываемым ко мне все это время, но не стоит себя истязать, мой друг. Обещаю Вам, больше я не буду донимать Вас просьбами известного характера.
Джон снова открыл рот, порываясь что-то сказать, но Холмс снова дернул головой.
- В конце концов, до нашего разговора, случившегося несколько месяцев назад, я прекрасно обходился без этой составляющей. И хотя за все это время я успел порядком привыкнуть к Вашей…помощи, Ваше душевное спокойствие мне гораздо важнее собственных ничтожных потребностей. Я больше не потревожу Вас в данном вопросе, мой друг, обещаю.
Ватсону ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
А Холмс как-то странно взглянул на него и повторил:
- Я обещаю Вам…но попрошу взамен еще только один раз. Вы…позволите мне?..
И Джон снова кивнул, ощущая себя китайским болванчиком.
Шерлок рывком встал из кресла, качнулся, а потом в два больших шага преодолел разделяющее расстояние между ним и Ватсоном. Потом обхватил ладонями лицо Джона, слегка сжал, фиксируя его голову в статичном положении, и надолго застыл, глядя на доктора так, будто бы старался бы запечатлеть его образ на своей радужке.
Насмотревшись вдоволь, Шерлок едва слышно выдохнул и убрал ладони со щек друга, но только для того, чтобы в следующий момент его тонкие, гибкие пальцы легко прошлись по каждому участку кожи на лице Ватсона, по каждой черточке, каждой морщинке – так, как обычно ощупывают лицо другого человека слепые. И пока Холмс занимался этими манипуляциями, смысл которых был известен только ему самому, Джон смотрел в свою очередь на самого детектива – на его глаза, ставшие почти черными от неестественно расширенного зрачка, трепещущие крылья породистого носа, едва заметно кривящиеся в просительной гримасе губы.
А потом Шерлок его обнял, прижимаясь к нему так, как прижимаются к мачте корабля в сильный шторм. У Джона перехватило дыхание, но он не посмел ничего сказать – он понимал, что Холмсу смертельно важно, чтобы он сейчас подчинился любому действию детектива. А кроме того, ему было неловко, что ради него, Джона Ватсона, его друг готов отказаться от одной из важных потребностей тела, только чтобы душевное равновесие его, Джона, не было нарушено. И Ватсон пообещал себе, что безропотно вынесет все – кроме одного.
Тем временем Холмс уже успел уткнуться носом в основание шеи Джона и замереть в таком положении, не то лишившись сил, не то вдыхая аромат тела доктора. Его хватка к тому моменту чуть ослабла, и Ватсон смог вздохнуть свободнее.
А потом Джон ощутил, что к его шее прижимаются узкие горячие губы. И тут же дернул головой, будто от пощечины.
- Холмс…
- Я помню, мой друг, - прошелестел голос детектива, и в следующую секунду тот уже отстранился. – Благодарю Вас за Ваше великодушие. Больше я Вас подобными просьбами не потревожу.
Ватсон неловко кивнул, а когда поднял голову, Шерлока в гостиной уже не было.
***
Прошло три недели. Холмс с головой ушел в дело профессора Мориарти, игнорируя теперь даже робкие просьбы инспектора Лестрейда помочь Скотланд-Ярду с тем или иным делом – лишь отмахивался нетерпеливо и зарывался в бумаги, бормоча нечто вроде «Не маленькие, сами разберетесь, тем более что ваш убийца, очевидно, деверь брата жертвы». На вопрос Ватсона «Не нужна ли Вам помощь, Холмс?» детектив неизменно отзывался, что пока что не занят ничем таким, с чем не мог бы справиться сам. И Джону не оставалось ничего иного, кроме как заняться тем, на что ему так не хватало времени, когда они с Шерлоком охотились за преступниками – начать уделять больше внимания своим пациентам, рассортировать и переписать набело свои заметки, в конце концов, просто посидеть у камина с книгой и чашкой чая.
Но все это было в радость только первую неделю. Со второй Ватсон стал явственно ощущать скуку – отвыкший за несколько лет с Холмсом от рутинной жизни, он никак не мог заново привыкнуть к ней, тем более за столь короткий срок. А кроме того, Джон чувствовал, что детектив своим воздержанием вогнал в невольный целибат и его самого. Ему не хватало прикосновений Шерлока – мимолетных, почти незаметных, но ставших за несколько месяцев привычными и правильными. Не хватало ощущения тела Холмса, его рук, обнимающих так крепко, как будто бы стремящихся защитить доктора от всего света, его губ… На этом этапе размышлений Ватсон обычно одергивал себя и заставлял переключиться на что-то еще помимо воспоминаний о телесной близости с мужчиной. Но получалось это сделать с переменным успехом – несколько раз Холмс заставал его в кресле, глядящим в книгу, но не видящим ни строчки, с румянцем во всю щеку и мечтательно-задумчивым выражением лица. Он, конечно, ничего не говорил, но Джону не становилось от этого менее стыдно.
На исходе второй недели Ватсон принял решение посетить заведение миссис Стратэм – в целях профилактики здоровья, разумеется, ведь все знают, чем грозит мужчине длительное воздержание. Но темноволосая чертовка Рози, взятая на всю ночь за фантастическую сумму в три фунта, не доставила доктору особого удовольствия. То есть они, конечно, сделали все необходимое и завершили процесс как полагается, но ни эйфории, поднимающей до горних высот, ни сладостного опустошения, ни легкости – ничего этого Джон не ощутил и ушел под утро в весьма подавленном настроении. А в квартире на Бейкер-стрит его встретил Холмс. А еще его встретил взгляд Холмса, и это было гораздо хуже.
Разумеется, детектив ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия поведением компаньона, хотя Ватсон, конечно, не мог его не почувствовать – оно, казалось, витало в воздухе и вообще существовало отдельно и автономно от Шерлока. Но глаза Холмса, озера, наполненные звериной тоской и еще чем-то таким, отчего у Джона сладко екало где-то внутри, - впивались в доктора и не оставляли до тех пор, пока Ватсон не исчезал из поля зрения детектива. И потому Джон счел за лучшее ретироваться в свою комнату, проигнорировав даже вечерний чай.
А кроме того он пообещал себе, что в заведении миссис Стратэм ноги его больше не будет.
***
К концу третьей недели после их беседы Ватсон ощущал себя закипающим чайником. Находиться в обществе Шерлока становилось все невыносимее с каждым днем – все эти его взгляды, жесты, слова... Но Джон злился в первую очередь не на него, а на себя – вот уж точно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Стал помогать другу и пациенту, а на выходе получил бессонницу, нервное истощение и резкое, прямо-таки пугающие снижение общего аффективного тонуса (что целители душ считают обычно начальной стадией депрессии) по причине вынужденного воздержания. Глядя на Холмса, Ватсон то хотел накинуться на него с кулаками, то стиснуть в объятьях и зацеловать до синяков, до кровоподтеков. Но в такие моменты он напоминал себе о своей позиции «влечение к лицам своего пола нормально, но никакой любовью там и близко не пахнет», стискивал кулаки и зубы, хмурил брови и не предпринимал ничего. Теперь Ватсону хотелось только одного – разрубить уже этот гордиев узел. Ну или по крайней мере получить хотя бы короткую передышку от каждодневного стресса.
И поэтому когда один из приятелей Джона пригласил его на вечер, посвященный приезду в Лондон известнейшего исследователя кожных заболеваний, профессора Морица Капоши**, он ответил согласием, причем с таким живейшим энтузиазмом, который удивил не только приятеля, но и самого Ватсона.
В назначенный день Джон поднялся ни свет ни заря. Впрочем, это обстоятельство не помешало ему спуститься в гостиную в обычное для завтрака время – час Ватсон потратил, чтобы привести себя в божеский вид, и еще два часа – чтобы наскоро перелистать подшивку медицинского журнала: в вопросе кожных заболеваний знания Джона стремились к абсолютному минимуму, который только может позволить себе врач, а ему не хотелось выглядеть в глазах профессора Капоши совершеннейшим профаном.
Когда доктор появился в дверях, то ему в глаза сразу же бросилась фигура Холмса, сидящего за столом. Детектив, облаченный в халат, пил кофе, и, вопреки обыкновению, глядел куда-то в стену, вместо того чтобы листать газету на наличие криминальных заметок. Но на звук шагов он почти сразу обернулся, да так и замер, глядя на Ватсона во все глаза. Джон сделал вид, что ничего не замечает.
- Доброе утро, Холмс, - поздоровался доктор, присаживаясь к столу и наливая себе чаю. Дождавшись ответного кивка, пусть и слегка запоздалого, он с удовольствием сделал первый глоток и потянулся к газете.
- Вы куда-то собираетесь? – голос Шерлока заставил руку Джона замереть на полпути.
- Да. Встреча с бывшими сокурсниками, а потом вечер у профессора Капоши.
- Капоши?
- Он врач. Специализируется на кожных заболеваниях, - пояснил Ватсон. – Но он скорее теоретик, чем практик. Его перу принадлежат такие труды, как «Lupus erythematosus», «Pathologie und Therapie der Hautkrankheiten»…
- Я понял, благодарю, - остановил Холмс своего друга. Помолчал, баюкая в ладонях чашку с остатками кофе, и негромко добавил. – Вы прекрасно выглядите.
- Спасибо, - Джон зарделся от удовольствия, несколькими быстрыми глотками опустошил свою чашку и поднялся из-за стола. – Мне пора. Хорошего дня, Холмс.
- И Вам, - отозвался детектив, но Ватсон его уже не слышал.
Спустя несколько минут хлопнула входная дверь, и дом 221-б по Бейкер-стрит окутала тишина.
***
Нарушена она была лишь около шести часов вечера, когда в дверь настойчиво постучали. Детектив прислушался. Сперва по лестнице зашлепали торопливые шаги миссис Хадсон. Потом едва слышно заскрипела отворяемая дверь, донесся голос хозяйки дома. А потом чьи-то легкие, но, несомненно, мужские шаги проследовали по ступеням, прошли по коридору и остановились ровно напротив гостиной.
- Не заперто, - Холмс подал голос, прежде чем гость успел занести руку и постучать.
Последовала секундная заминка, после чего на пороге возник мужчина средних лет, облаченный в пальто, напоминающее своим видом сутану или мантию. Он смерил детектива пронзительным взглядом светлых глаз и негромко поинтересовался:
- Мистер Шерлок Холмс, я полагаю?
Детектив слегка прищурился. Что-то знакомое было в этом мужчине, что-то…ну конечно.
- Профессор Мориарти.
Гость ответил легким кивком и вошел в комнату, не дожидаясь приглашения. Шерлоку ничего не оставалось, кроме как предложить ему сесть.
Мориарти не спеша расстегнул пальто, скользнул взглядом по комнате, после чего с изяществом принца крови опустился в кресло – то самое, в котором обычно сидел Ватсон, – и, перекинув ногу на ногу, уставился на Холмса немигающим взглядом.
- Чем обязан Вашему визиту? – поинтересовался Шерлок, невольно подобравшись, но умело замаскировав свое движение под естественную смену не самой удобной позы.
Профессор ответил не сразу.
- За последнее время Вы доставили мне немало хлопот, мистер Холмс, - когда он все же соизволил ответить, его тон был предельно спокоен, и от этого становилось особенно не по себе. – Обычно если происходит нечто подобное, я не трачу сил на предупреждения. Но для Вас я решил сделать исключение.
- Весьма польщен, - пробормотал Шерлок.
- И правильно, - Мориарти чуть склонил голову. А потом без всякого перехода потребовал. – Расскажите мне все, что у Вас есть на меня.
- С какой стати? – вскинул брови Холмс.
- С такой, что мне нужно знать, далеко ли Вы сумели зайти в своих расследованиях.
- Для чего Вам это? – Холмс выделил это «Вам» голосом. – Расскажу я или нет, все равно Вы натравите на меня своих головорезов. Так какой тогда смысл тратить мое и свое время?
- Такой, что у Вас еще есть шанс благополучного исхода. Если Вы знаете немного и пообещаете бросить дальнейшие попытки нарыть на меня компромат, я, так и быть, оставлю Вам Вашу жизнь. Это неплохой шанс, Шерлок – еще ни один мой противник не получал ничего подобного.
- Я не брошу это дело, Джеймс, - Холмс качнул головой. – И Вы прекрасно это знаете.
- Мы вернемся к этому вопросу, - пообещал ему Мориарти, постукивая пальцами по ручке кресла. – А теперь просто расскажите мне все. Ведь все равно больше некому Вас выслушать, - добавил он с некоторой заминкой.
- О чем это Вы? – Шерлок вскинул голову и сощурился.
- Ну как же, - профессор передернул плечами. – Ваш компаньон убежал и вернется, по всей видимости, нескоро. Ваша домовладелица… - он насмешливо фыркнул. – Ваш брат… - еще более насмешливое фырканье. – А рассказать-то кому-нибудь хочется, какой Вы умный и сколько информации нашли. Ну так вот он я, благодарный слушатель. Вещайте. Я весь внимание.
В гостиной повисла пауза. А потом Шерлок заговорил.
Его речь была долгой и обстоятельной. Не упуская из внимания ни единого факта, детектив четко, будто бы делая доклад, рассказал Мориарти обо всем, что успел найти на него и его сеть. Профессор слушал внимательно, не делая попытки перебить и, кажется, даже не шевелясь. А когда Холмс закончил, отвернулся и полез во внутренний карман пальто. Когда в его руках что-то блеснуло, Шерлок протии воли напрягся, но это оказался всего лишь портсигар. Мориарти неторопливо достал из него сигарету – «Лаки Страйк», производство компании «У. Дьюк и сыновья», Америка, на глаз определил детектив – и быстро глянул на Холмса.
- Вы позволите?
Шерлок кивнул и помог профессору прикурить. По комнате поплыл сладковатый аромат патоки и лакрицы***.
В приоткрытую дверь заглянула миссис Хадсон.
- Не желаете ли чаю, джентльмены? – поинтересовалась она, обращаясь, впрочем, исключительно к гостю.
- Был бы признателен, - кивнул Мориарти.
- А мне принесите бутылку бренди, будьте так любезны, - обратился к домовладелице Холмс. Та поджала губы, но ничего не сказала.
К тому времени, как она вернулась с подносом, окурок сигареты уже сиротливо дотлевал в пепельнице, которой послужило найденное на подоконнике блюдце. При виде такого обращения со своей посудой миссис Хадсон недовольно поджала губы, но против обыкновения снова ничего не сказала. Поставив поднос на кофейный столик, она забрала блюдце и удалилась, прикрыв за собой дверь.
Холмс подхватил с подноса бутылку бренди и щедро плеснул себе в бокал. Потом он слегка поболтал напиток, вдохнул его аромат и выпил залпом, в три больших глотка.
- Не знал, что Вы пьете в такое время суток, мистер Холмс, - прокомментировал это профессор, беря исходящую паром чашку.
- У меня есть повод, - пожал плечами детектив и налил себе еще.
- Повод? – слегка удивленный излом брови.
- Ну как же: совсем скоро меня может не стать на этом свете, а на том вряд ли отыщется такой замечательный бренди.
- Вы намекаете, что Вас может лишить жизни кто-то из моих людей? – уточнил Мориарти, осторожно отпивая чай.
- Именно, - Холмс откинулся на спинку кресла, отчего содержимое бокала едва не попало к нему на халат.
- То есть Вы уже заранее готовитесь к поражению?
- Ни в коем случае, - глаза Холмса блеснули. – Просто я привык рассматривать все возможные варианты развития событий.
- Вот как, - протянул профессор. – Вы хотите сказать, что у нас с Вами примерно равные шансы как на победу, так и на поражение?
- Более или менее, - детектив на секунду задумался, что-то просчитывая. – Даже если принимать в расчет наше с Вами явное неравенство в плане человеческих ресурсов, материальных…
- …а так же в способах добычи информации.
Но Шерлок хмыкнул.
- Вот тут, Джеймс, не могу с Вами согласиться. В этой области наши силы, по моим скромным подсчетам, опять же примерно равны.
Профессор повел плечом, оставляя эту реплику без ответа. Допив чай, он со стуком опустил чашку на блюдце, затянулся второй по счету сигаретой. Потом посмотрел на бутылку.
- Не нальете?
- О, конечно, - Холмс отставил свой бокал и с видом радушного хозяина щедро налил бренди в бокал Мориарти. Тот кивнул, сделал маленький глоток и удовлетворенно прикрыл глаза.
- Замечательный бренди, - отпил еще немного и вернулся к теме разговора. – Иными словами, наши силы примерно равны. И Вы, и я можем как победить, так и проиграть. Но не проще ли будет Вам забыть все то, что Вы разузнали, и мирно разойтись? Лично я против Вас ничего не имею, - светским тоном пояснил профессор. – Вы детектив, и Вы делаете свою работу – отлично делаете, не могу не отметить.
Шерлок кивнул, принимая комплимент.
- Но в борьбе со мной Вы потеряете много сил.
- Как и Вы, - парировал Холмс.
Профессор по-змеиному дернул головой, будто бы отметая прочь слова детектива.
- В итоге все закончится гибелью одного из нас, - закончил он мысль. – Мистер Холмс… Шерлок, я рациональный человек, и я не вижу никакого смысла в нашей дальнейшей борьбе. Еще раз предлагаю Вам – давайте разойдемся по-хорошему.
Холмс ехидно хмыкнул.
- Я не для того подбирался к Вам так долго, чтобы вот так, без всякого результата, расходиться.
Мориарти обжег его внимательным взглядом и сделал очередной глоток. Потом попробовал зайти с другой стороны.
- Я понимаю, Вы боретесь за добро и справедливость. Наказываете преступников, защищаете невиновных и все такое прочее. Но ведь мир не делится на черное и белое. Нет ни одного человека, который бы не совершил в жизни хотя бы крошечного правонарушения – таков уж человек, таковы уж законы, и с этим ничего не поделаешь. И по Вашему выходит, что всех их стоит посадить?
- Никогда не любил софистику, - поморщился детектив. – Черное, белое… Я не художник, профессор, я просто живу так, как считаю правильным.
- А что Вы считаете правильным? На что ориентируетесь?
- На справедливость.
- Вот! – кивнул Мориарти со значением. – Справедливость. Великая вещь. Но ведь она тоже бывает разной, так?
Шерлок кивнул, доливая бренди в свой и профессорский бокалы. Ему определенно начинал нравиться этот разговор.
Примечания:
*Ульрихс - Карл-Генрих Ульрихс (28 августа 1825, Аурих (Германия) — 14 июля 1895, Л’Акуила (Италия)) — немецкий адвокат, журналист, писатель и зачинатель движения за права сексуальных меньшинств. Ульрихс полагал, что уранизм (так он сам называл гомосексуальзм) является врождённым свойством человека, и утверждал, что гомосексуалы вследствие этого не должны привлекаться к уголовной ответственности.
**профессор Мориц Капоши - Мориц Ка́поши (23 октября 1837, Капошвар, Венгрия — 6 марта 1902, Вена, Австрия) — австрийский и венгерский дерматолог и венеролог. Кроме многочисленных исследований об отдельных видах накожных болезней (Lupus erythematosus и др.) Капоши напечатал «Die Syphilis der Schleimhaut» (1866 год); «Die Syphilis der Haut und der angrenzenden Schleimhäute» (Вена, 1872 год-1875 год); «Pathologie und Therapie der Hautkrankheiten» (1886 год-1887 год, 4 изд. 1893 год, переведён на русский язык в 1883 году и сл.); «Pathologie und Therapie d. Syphilis» (1891 год).
***запах патоки и лакрицы - американские сигареты в конце 19 - начале 20 века набивались табаком, вымоченным в патоке и лакрице - для мягкости вкуса и для улучшения консистенции самого табака. Кому интересно - довольно любопытный труд здесь: www.litmir.net/bd/?b=176814
@темы: Тем временем в Р`льехе, Содомское греховодье, ...и в повисшей тишине раздавался натужный скрип пера
