Слово “исчез” имеет смысл только для тех, кто остался дома. А с тем, о ком говорят, что он исчез, случается что-то более конкретное: смерть, или другая жизнь, или…" (с) Макс Фрай

@темы: Тем временем в Р`льехе

---

Факты, факты, всему основа факты... (с)

Короче, пошерстила я тут по избранному, и с удивлением узнала, что почти все в один голос ругают третий сезон. Мол, все не так, и все не торт, и вообще...
А так как я по своей противоречивой натуре могу не только критиковать, но иногда и оправдывать, попробую оправдать пару моментов.
И заодно рассказать о теории.

Итак, оправдание первое, или "Почему нам так и не сказали, как именно выжил Шерлок?".
Предупреждаю, теория - выноси лежачего.
Обратимся к словам Майкрофта под конец третьей серии, когда они решают, что делать с Шерлоком. Не процитирую наизусть, но там был примерно такой диалог:
"- Шерлок нам еще пригодится.
- Он совершил преступление. Или Вы хотите защитить его, согласуясь со своими родственными чувствами.
- Пфф. Что за чушь, не пожалел же я третьего".
Не пожалел. Третьего.
Значит ли это, что был третий Холмс, которого Майк слил?
А еще вспомним слова создателей по поводу того, что ключ к разгадке "Как Шерлок выжил" скрывался в том, что Шерлок сделал что-то ему несвойственное.
И у нас получается что?
В двух словах: у Шерлока и Майкрофта был еще один брат, по-видимому, близнец Шерлока, который, скорее всего, пошел по кривой дорожке. И когда Холмсы придумывали пути отступления с крыши Бартса, они вспомнили о третьем брате. И после того, как Мориартий кончился, третьего Холмса выпихнули на крышу, пока Шерлок смылся, и тот уже поговорил с Джоном, поплакал и скакнул.
Где-то я вычитала теорию насчет того, почему Шерлок велел Джону оставаться на месте - прикрывал его от снайпера, засевшего в доме напротив. Если так, то третьему Холмсу могли просто сказать, что он, мол, должен удержать Джона в слепой зоне, вот тот и пытался.

Оправдание второе, или "Как на самом деле погиб Мориартий".
Многие замечали, как в Рейхенбахском падении Джим то левша, то правша. Это навело многих на мысль, что было два брата-акробата, сменявших друг друга.
И Мориарти-1, буду называть его так, выстрелил в себя, дабы защитить Мориарти-2. Ибо Шерлок тоже, небось, пришел на крышу Бартса не без огневой поддержки за спиной.
Таким образом, когда Шерлок спрыгнул с крыши (ну, или Холмс третий, а Шерлок сбежал), Мориарти-2 утащил тело брата и затаился.
Не думаю, что он возглавил преступную сеть - он понимал, что люди Майкрофта за нее возьмутся, и сидел тихо. да, есть еще вариант, что Мориарти-2 вообще к криминалу отношения не имеет, и просто обычный актер Ричард Брук, но я его не рассматриваю
Тем более, был еще Магнуссен. Вполне вероятно, что с Мориарти-1 он пересекался - по роду занятий. И вполне может быть, что у Магнуссена на Мориарти-1 была папочка, а, может быть, и на Мориарти-2. Так что второй Джим сидел тихо, пока...
...пока не воскрес Шерлок, не умер Магнуссен и Шерлока не услали из страны.
И тогда Мориарти-2 решил реанимировать дело Мориарти-1 и заявить о себе.
Но тут вернулся Шерлок.

Что из этого следует.
Я не верю, что Шерлок и Мориарти выжили после прыжка и выстрела соответственно. Хотя верить в то, что у каждого из них был брат-близнец тоже довольно странно, ибо в таком случае все превращается в какую-то Санту-Барбару английского разлива.
Не то, что я против, но логика тут с натяжкой выходит, с натяжкой.

Оправдывать Мэри я не буду. Есть и есть. Носит с собой флэшку с компроматом на себя любимую - ну и что, своя ноша не тянет.
И Шерлок маленький мне понравился. Мне не показалось, что он играет плохо. *ревнивым голосом*
Магнуссен мерзок. Если бы не облизывание старушек, камин и щелчки по лицу, он был бы классный, а так...мерзок.
Майк и Грег, ми-ми-ми. Всего одна сцена вместе? Окай. :С Майстрад-шиппер в лице меня голодает.
Как, видимо, и МорМор-шиппер, раз уж я заговорила о брате Мориарти, а не о Себе.
В общем, третья серия была чудо. Вторая хороша. А первая... первая была не серией, а пре-серией. Если бы все было именно так, оно было бы идеально.
А так...ждем до 2016-го, хатики.
Я все сказал.

@темы: Зигмунд Фрейд одобряет, Тем временем в Р`льехе, Вопросы жизни, Вселенной и всего такого, ...и в повисшей тишине раздавался натужный скрип пера, Все по Станиславскому

---

http://www.gismeteo.ru/cards/flakes/view/eyr2h51x/#eyr2h51x

Что ж, все ясно, ты определенно... Кобальтовый дракон

Угрюмый, мрачный и свирепый кобальтовый дракон меряет свой успех размером подвластной ему территории и количеством подчиняющихся ему существ. Это большой собственник, который стремится удерживать и контролировать все, что считает важным. Хочет, чтобы его боялись и уважали, поэтому яростно противится любому новшеству, которое может ослабить его контроль. Задумчив и недоверчив, чрезвычайно напорист и требователен. Верит только в силу, физическую и духовную. Слабых духом и телом презирает и подавляет. При встрече с разумным существом может начать оказывать психологическое давление посредством угроз. Таким образом он испытывает собеседника на прочность, проверяет, насколько тот смел и чего стоит. Те, кто проходит проверку, завоевывают его уважение. Кобальтовый дракон может быть грубым и черствым тираном, но все же его нельзя назвать злым и жестоким. Он может быть неутомимым защитником своих подданных и скорее умрет, чем позволит врагам причинить им вред. Правда, его мотивы не всегда альтруистичны: он защищает больше ради подтверждения своего статуса, ради уважения и почета, а не из-за моральных обязательств перед теми, кем повелевает. Кобальтовый дракон ненавидит жару и предпочитает селиться в холодных, пасмурных землях – в заснеженных лесах, тундрах, на продуваемых ветрами северных равнинах. Устраивает жилище в ледниковых разломах, расщелинах, пещерах, спрятанных в узких ущельях. Специально располагает логово в труднодоступных и опасных местах. Дракон не боится ледяной воды и ничего не имеет против того, чтобы один из входов располагался под водой, однако редко выбирает жилище, добраться до которого можно только вплавь. Охотиться предпочитает по ночам, а его добычей традиционно являются лоси, олени и медведи. Летает не очень хорошо, поэтому редко охотится на летающих существ. Дышит ледяным воздухом, замораживающим жертв, сам обладает иммунитетом к холоду. Крепкий, стойкий и яростный в бою кобальтовый дракон без колебаний бросается в самую гущу врагов. Во время сражения предпочитает оставаться на земле, задействуя свое дыхательное оружие и физические атаки. Еще картинки с изображением кобальтового дракона: i049.radikal.ru/1004/51/9e81cdd6e87e.jpg i018.radikal.ru/1004/ab/748b3aae8f2b.jpg

Пройти тест

Пойти узнать, что вы за герой: http://uborshizzza.livejournal.com/1744807.html

Это я так к экзамену готовлюсь, да.
Ребята, пожелайте мне удачи... З:

@темы: Сивiлла, Тем временем в Р`льехе

---

[Вот кто я!] [Манчкин 30%] [Убийца 10%] [Тусовщик 20%] [Исследователь 40%] [Узнай кто ты!]

Манчкин
Манчкины стремятся набирать очки, уровни, накапливать богатства и уникальные предметы, ставить и достигать сложные цели. Манчкинам важно, чтобы они выделялись на фоне других игроков, но самое главное - чувствовать себя первым и лучшим.

Убийца
Убийц интересует в основном аспект мира, связанный с противоборством игроков. Чаще всего столконовение с другими игроками, особенно сильными, дает Убийцам море адреналина.

Тусовщик
Тусовщики получают удовольствие от общения с другими людьми, они собираются в группы и кланы, активно обмениваются информацией и опытом. Тусовщики все проблемы стремятся решить сообща.

Исследователь
Исследователям нравится изучать мир, они способны забраться в самые удаленные уголки. Зачастую Исследователям интереснее наблюдать за монстрами и игроками, чем сражаться с ними. Как и Манчкины, Исследователи часто хорошо разбираются в правилах и механике мира, но их интересует глубина знаний, а не их практичность.

@темы: Сивiлла

---

Таро Ведьм



Найти своего кошачьего покровителя

@темы: Сивiлла, Тем временем в Р`льехе

---

Киноман

Мда, прошло столько времени, а я по-прежнему ничего не пишу. Каникулы страшная вещь. хд
Но сегодня я все-таки собралась и хочу поделиться впечатлениями о кино, которые я посмотрела.
Могут быть спойлеры, так что под кат смотрите на свой страх и риск.)

Гнев титанов

Продолжение "Битвы титанов". От первого, помнится, я до-олго плевалась ядом, ибо толстый том греческой мифологии в свое время был зачитан мной до дыр, и явные ляпы в повествовании вызывали у меня боль чуть ниже копчика.
Второй, как ни странно, получился лучше. Аресу, правда, хотелось дать по роже, ибо он бесячий до зубовного скрежета, но Аид был вполне себе няшка. И в конце он так мило вылечил Зевса нашего Боготца... :З
Так или иначе, без ляпов не обошлось. Странно, что такой неглупый мужик, как Аид, вообще поверил во всю эту шнягу с прощением Крона. Он же с ним воевал, прекрасно знал, на что папочка способен, а по мифологии, помнится, вообще был им изначально съеден - вместе с Герой, Посейдоном, Артемидой и, кажется, Апполоном, - и сидел в папочкином желудке до тех пор, пока их всех Зевс не вытащил. Так что в эту хрень я поверила, закрыв глаза.
Как и в изгнание Гефеста. Да, после рождения Гера скинула его с Олимпа, но потом-то он благополучненько вернулся обратно, ибо нужен позарез. А золотая сова была, я так понимаю, отсылкой к Афине? Тогда какого черта она не сражалась бок о бок с Зевсом? Она же нефиговая воительница, Ареса, помнится, уделывала на раз-два. И где вообще остальные боги? Гера, Артемида с Апполоном, Афродита, Гермес, в конце концов? Хотя бы самые известные? Хей, люди, что с вами не так?
Короче, как и в первом фильме, надо не просто закрыть, а выколоть себе глаза и залепить их скотчем на тему полного пренебрежения первоисточником ака мифологией и отношению создателей типа "слышал звон, не знаю, где он", то есть:
- Слышал, что там есть Зевс, он типа главный. А еще есть Арес, он дофига агрессивный, пусть будет главзлодеем. А еще есть Аид, он бог подземного мира.
- Так давай его сделаем главзлодеем?
- Не, у нас уже Арес.
- Ну тогда пусть он будет злодеем, который в конце станет хорошим.
- Окей. А еще там есть Гефест, циклопы и Пегас, только я не знаю, кто все эти люди.
- Ничего, нарисуем какую-нибудь хрень и обзовем этими именами. Зрители схарчат.
так все и было (с).
Так вот, если залепить глаза, то получится на 3+ - эффекты, драчки, юморок.
А, да. Сын Посейдона. Сын, мать его, Посейдона! Это что за хрень?!

Ночной дозор и Дневной дозор

Пересматривала раз в третий, наверное. Не могу сказать, что фильмы эти мне дико нравятся, но там - как в первом, так и во втором - есть несколько моментов, которые я готова пересматривать. В первом мне ужасно нравится, как Гесер спасает Антона и рассказывает ему легенду. Она, конечно, жутковата, но атмосферу создает сразу, причем нефигово так. Еще нравится в первом Завулон - просто нравится, безо всего. И как он рубится в игрушку и вырабатывает стратегию, и как он цепь Антону дает, и в конце тоже. Люблю.)
Вороны и взрыв теплоцентрали - ну это вообще нямка.
А в остальном, как ни странно, запомнился не очень - с удивлением, как в первый раз, смотрела сцены с вампирчиком и с совой, с сыном Антона опять же, с двумя женщинами Городецкого.
Второй фильм я люблю больше - из-за спецэффектов, да. Первые сцены с Тамерланом - любить-обожать. Идущие через весь фильм до конца сцены с сыном и отцом вампирами - шикарно. Последняя битва с последующей остановкой времени и отматыванием назад - обожеда, это было то, что я готова смотреть много-много раз. Сумрак, опять же. И сцена на льду, когда Антон сбегает от темных. И сок "Злой". И...
В общем, второй фильм я люблю гораздо больше - из-за спецэффектов. Но если сравнивать драматизм фильмов, актерскую игру и прочее, то тут я даже не знаю, в этом плане первый, может быть, был даже чуть посильнее.

Дом летающих кинжалов

К своему стыду должна признаться, что посмотрела его только теперь. И могу сказать, что он шикарен.
Нет, серьезно. Пусть это уся, пусть двигаются они все как боги восьмидесятого левела с прокачкой, но это был просто отдых для глаз.
А напряженность атмосферы? А концовка? А восточная философия, от которой у западного человека одним из которых я смею себя считать вылезают глаза на лоб и в голове остается только "Э-э-э-э?..". А это потрясающее отсутствие заезженного до дыр голливудского хэппи энда? Классно же!

Герой

Сразу оговорюсь, что это китайский фильм нулевых авторства того же режиссера, что снял позже "Дом летающих кинжалов".
Опять же, шикарен. Графика, герои, действия, диалоги... Три цвета - красный, синий и белый, три воина, каждый из которых просто...ну просто...короче, они чудные. Концовка!!1!1!!1!11
О да, концовка там делает контрольный выстрел зрителю в мозг. И причем разумом ты понимаешь, что все так и должно быть, но все равно: "Э-э-э-э?..".
В общем, как образец восточной философии - самое то. И как услада для глаз - тоже. Любить, определенно любить.

Метро

Наш, русский фильм-катастрофа.
А мне внезапно понравилось. Даже несмотря на то, что обычно я плююсь ядом, как только услышу о российском кино.
Снято неплохо, даже очень, хотя в некоторых сценах явно видна компьютерная графика. Игра актеров внезапно на уровне, им даже можно поверить. Сама катастрофа...скажем так, в некоторых моментах мне припекало. Ибо некоторые моменты были довольно страшными.
Не в плане катастрофы как катастрофы, хотя и там были зачетные вещи. В плане катастрофы как "представь себя на их месте".
И это можно было сделать. И я это делала. И мне становилось жутковато.
Особенно вштырила сцена с бегущими людьми и подъезжающим поездом. Когда диспетчеры не успевают вырубить ток.
То есть, зритель, воспитанный на голливудском и окологолливудском ХЭ думает: "Разумеется, они добегут. Не убьют же столько народу". И вот они бегут. Падают, встают и опять бегут. Поезд едет. А электричество не вырубают.
Тебя начинает беспокоить легкий зуд в задней точке. Ты сжимаешь кулачки и смотришь чуть напряженнее, говоря про себя "Они не могут не успеть. Сейчас уже добегут". А диспетчер: "50 метров... 40 метров...".
У тебя жжет сильнее, ты подаешься вперед. "20 метров...". А люди все бегут. А поезд все едет.
И вот момент истины. Поезд тормозит, люди из него бросаются вон, диспетчер жмет на тумблер...но уже поздно. Ток проходит по воде, и кучи людей, вопя и хрипя, замертво валятся в воду, по которой искрят молнии. И тишина.
Страшновато, господа.

Хоббит

Ну, скажете, кто его уже не смотрел-то?
Тем не менее, хоть все и сказано до меня, скажу.
Не могу сказать, что была разочарована. Скорее, наоборот.
Да, там были лишние сцены, лишние диалоги, лишние персонажи (и я внезапно не о Тауриэль, а о Леголасе), но в целом мне было хорошо.
Внезапный гет. Бич Голливуда. Вот не было бы его - и все было бы лучше. И я сейчас говорю не с позиции воинствующего слэшера, а с позиции зрителя в целом и толкиениста в частности.
Саурон. Боже, любить-обожать. *__* И как он надавал Пендальфу по щщам, и как эпичненько вился в ипостаси черного тумана, и вообще.
Смауг. Господи, обожать-любить! *__* Он шикарен и точка, каждое мгновение с ним на экране было просто пиром для глаз, ушей, мозга и всех остальных частей тела.
Эльфогномы. Эльфы, раздолбаи, конечно, не чета имладрисским, но так и было в каноне, в общем-то. Гномы...странные. Подождать заката, а потом пафосно уйти, чтобы по первому крику возникнуть из ниоткуда. Э-э-э?
Трандуил. Ачо, он классный. Психованный маленько, конечно, но в таких условиях жизни грех не свихнуться.
Бард. Тоже внезапно понравился. И лицом играет, и веришь ему, и сам он няшка.)
Идея со стрелометом вместо лука - ПиДжей, я говорила, что тебя обожаю? Я повторю.)
Нет, серьезно, эта идея претендует быть одной из самых удачных. Судя по тому, каким огромным огромным - не значит жирным, Торин! сделали Смауга, стрела ему была бы что веточка, даже не почувствовал бы. А вот стрела размером с копьецо, да еще и пущенная из гномьего стреломета... Должно выгореть.
Хотя, конечно, я буду реветь, аки над смертью Скара да, я ревела над смертью Скара, а не над смертью Муфасы, когда Беня, подбитый стрелой, полетит вниз.
Кстати, про Беню.

Шерлок

Итак, Беня.
Хмм... Это не было провалом. Но и прорывом не было.
Первые два сезона были чудо как хороши. В каждой серии была своя идея, свое преступление, свой стержень, на котором держались 90 минут. Да, так давали посылки к следующей серии, но восприятию это не мешало.
А тут. Сначала скелет. Потом террористы. Потом похищение Джона. Потом бомба в метро. А сюжет-то где? Сюжет??
Поэтому смотрится скомкано и непонятно. Так и не сказали, как Шерлок выжил. Ладно, я сама фикрайтер, предположу, что создатели просто не придумали ничего достаточно необычного и в то же время простого, чтобы это объяснить ей-богу, после всего произошедшего им осталось только задействовать Доктора и ТАРДИС. Но выставлять это напоказ?
Далее. Сказали, что серия будет по рассказу "Пустой дом". И что мы получаем? Да, Шерлок воскрес. Объяснился с Джоном. Но как же Моран? Полковник Себастьян Моран, личный снайпер Мориарти? Вы заменили его на пэра с бомбой? Или вообще убрали? Как любительница Морана, я негодую.
Внезапный Шериарти такой внезапный. На фоне этого даже поцелуй с Молли смотрится не так внезапно.
И Мэри шипперит Джонлок, точно вам говорю. Не говоря уже о миссис Хадсон, чье шипперство нашло достаточное подтверждение
Родители Шерлока? Серьезно? Не верю! (с)
Короче, "- Я старался, матушка.
- Перестарался, батюшка."

47 ронинов

Посмотрели с мамой буквально сегодня.
Огромный, гигантский плюс: сохранен дух канона. Нет голливудского ХЭ, сёгун в конце помиловал только одного, да и то с оговоркой, Мика не переспала с Каем я надеюсь.
Еще плюс: Кай-таки тоже смыслит в колдунстве. Я как увидела ведьму, а, точнее, ее перемещения в виде тряпочки, подумала еще "а клево, мол, будет, если Кай также сможет". И - вуаля! Причем даже не один, а два раза.
Да, плюс в визуальных эффектах. Смотрится просто волшебно, каждая сцена - вах!
Восточная философия, опять же, такая восточная.
На фоне всего этого вывод: если вам понравились "Дом летающих кинжалов", "Герой", "47 ронинов" японского производства, "Крадущийся тигр, затаившийся дракон", если отсутствие ХЭ не вгонит вас в депрессию и если бородатый Ривз не вызывает у вас отвращения - смотрите, вам, скорее всего, понравится.
Я лично оцениваю на твердую 4 - все же оценивать на 5 фильм про Японию голливудского производства будет несколько неправильным.

@темы: Все по Станиславскому

---

Все уже отписались, а я еще нет? Могу, умею, практикую.))
Подводя итоги: лично для меня год был...странный. В нем было гораздо больше плохого, чем было в прошлом, но в то же время и гораздо больше хорошего.
А еще я сделала левел ап.) В жизни, я имею в виду.
Поэтому желать чего-то, наверное, не стоит. Все, чему суждено сбыться, сбудется и так, а чему не суждено - так об этом лучше вообще не думать.

Но вам, мои драгоценные ПЧ в количестве 23 человек, я все же пожелаю.) Пусть в Новом году вы обретете душевное спокойствие и обретете согласие с собой. Ибо это, как я поняла недавно, самое главное.
С наступающим! Ура!

@темы: Тем временем в Р`льехе, Приятные Человечки, Светопреставление как предвестник Апокалипсиса

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тестово-зимнее

Гадание на снежинках от Гэльтани
НЕ ВЕРЮ! ><


Гадание на снежинках от Гэльтани
Ах, если бы.
Это я про дела, если что. хд


Попасть в зимнюю сказку

@темы: Сивiлла, Тем временем в Р`льехе

---

Сдала! =))))

@темы: Тем временем в Р`льехе

---

Полный конец обеда

Завтра экзамен.
Завтра, мать вашу, экзамен.
А я сижу тут, пишу вот это, а в моей голове жуткая компотосолянка из второго Хоббита да, мы таки на него сходили, и это просто АЩАЩАЩ, Ногу свело!, идеи для фика про Коршунова и гопников, и еще одной идеи про АУ-Средиземье, а еще Макс Фрай, а еще назгулыдолгулдурсауронСЕРДЦАЛЮБОВЬАБЫРВАЛГ
И что, черт возьми, мне с этим делать?..

Магия, помоги мне!..
Или, как говорил ББ - "Тебе понадобится вся твоя удача". Да. Она.
Е-орш...

Вопрос: Магия?

1. Магия!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: Тем временем в Р`льехе, Былинное лицеладонiе

---

О, да, черт возьми, о да. Все так и было.

23.12.2013 в 13:35

Пишет  Саймон.:

эпично

23.12.2013 в 13:03

Пишет  katrinpolly:

оставлю-ка я это себе

23.12.2013 в 09:44

Пишет  ShotaLouch:

Смауг, ТЫ ЖЫРНЫЙ!!11 у кого бы поклянчить аватарку с такой надписью, а?

22.12.2013 в 12:02

Пишет  HeligDLoy:

EPICNESS

22.12.2013 в 01:53

Пишет  Loki of Sassgard:

Я хотел что-то написать о хббт, но как-то слишком потратился, а тут со мной так кстати случилось ИЖДУ.

НИЧЕГО ЛИШНЕГО.
Я плакал, умирал и возрождался, спасибо, я кончился.

22.12.2013 в 00:16

Пишет  ИЖДУ:

смеркалось...

Все потом. Все потом. Потом буду попрошайничать. Потом буду выть и жрать алмазы. Сначала надо написать про српнтн аркнстн.
Краткое содержание:
Торин: Бильбо, ты прнс
Бильбо: Н прнс.

Теперь более развернуто.


Гендальф: Итак, у нас около трех часов экранного времени, книжка кончается, жизнь сама собой говном не станет, трейлеры Годзиллы и мультика про лего-человечков уже показали, Питера Джексона - тоже. Давайте думать, чем забивать оставшиеся два часа.
Филикили: Тактильный зоопарк!
Бифорбофур: Будем трогать козочек. Пусть Леголас потом завидует.
Балиндвалин: К цыганам! К медведям!
Гендальф: Цыган нет, есть орки.
Торин: Сойдет.
Фили: Пусть Бильбо въедет в лес на пони.
Кили: А навстречу ему Леголас на единороге. ГАГАГА!!!!!
Торин: Что стоишь? Пошел.

*у входа в Лихолесье*

Бильбо: вот это да.
Гендальф: владелец увлекался ландшафтным дизайном, но как-то не срослось. Вернее, наоборот.
Бильбо*отодвигает заросли от скульптурной статуи, на статуе написано "Торин - лох"* Мне кажется, нам не будут очень рады.
Торин: Переживет.
Гендальф: Ну, что ты, Бильбо. Его величество - радушный хозяин, тебе у него понравится! Поеду-ка я в Долгулдур.
Бильбо: Но как же эльфийское радушие?
Гендальф: Бильбо, мне 78. А мне еще Магнето летом играть, нет уж. Лучше в Долгулдур. Там хотя бы не танцуют.
Бильбо: Что?
Гендальф: Неважно. Ну, вот что, Бильбо. Прощаясь, я должен сказать, что ты очень возмужал за это время! Ты показал себя храбрым хоббитом и я горжусь тобой. Но когда вы окажетесь во дворце, ночью не выходи в коридор. Какие звуки бы ты за дверью ни услышал.
Торин: Гм.
Бильбо: Спасибо за мудрый совет. Но я не имею привычки мочиться в фонтан, как некоторые. Мне вполне хватает....
Двалин: ВДВ!!!!!!
Бильбо: Ночного горшка. И еще. Раз уж мы заговорили о личном, там в горах я кое-что нашел.
Гендальф: Да? И что же?
Бильбо: Храбрость. Правда потерял невинность, но можно подумать - в первый раз.
Гендальф: Не уверен, что хочу знать подробности. Что же, друзья до встречи! И Бильбо, помни! Ночной горшок!
Бильбо: непременно.

*Гендальф ускакал, пошли в лес*
Торин: Будем двигаться по эльфийской тропе. Где-то тут мы бегали, взявшись за руки на дискотеку, пока стража не видела. А вот за этим пнем я его обычно ждал...Гм. Гм. Гм. Так вот, двигаемся по тропе.
Балин: Торин, не обижайся, но как-то заросла твоя эльфийская тропа.
Бильбо: И запах тут странный. Боже, это что, анаша?
Торин: Анаша? Неужели до сих пор не выветрилось? В смысле. Гм. Что-то не чувствую. Просто воздух застоявшийся.
Фили: Вау! Я нашел чьи-то трусы на меху!
Кили: Похожи на гномьи.
Фили: Неужели здесь раньше бывали гномы?
Торин: Да, кто-то из вас, наверняка, выронил. Мы ходим кругами.
Фили: Не помню этого большого плоского камня.
Торин: Зато я помню.

*еще спустя пару часов*
Бильбо: господи, пауки, мыши, тараканы. Как у них тут крокодилы еще не завелись в такой грязи.
Торин: были крокодилы, да перевелись.
Бильбо: Почему?
Кили: Сразу видно, что ты не знаешь о последней коллекции обуви от Гальяно.
Леголас: Ни с места! Что вы тут делаете?
Бильбо: Слушай, тебя вообще в этой истории быть не должно и ты еще спрашиваешь, что мы тут делаем?
Леголас*быстро достав молескин*: дорогой дневник. Сегодня я впервые встретил хоббита. Хоббиты разочаровали меня еще больше эльфов. Ужасно не воздержанные на язык. Папа был прав.
Кили: А! Леголас! Последний девственник Лихолесья! Что все еще долбишься в дупло, пока папа не видит?
Леголас: Что ты забыл в нашем саду, гном? *быстро пометив в молескине: "Фу, как грубо. Пожалуй, на гномах тоже стоит поставить крест". Порылся в карманах, достал кучу пергамента, нашел нужный листок, читает решительным голосом* Не смейте упоминать моего отца своими порочными губами!
Фили: Видимо, до сих пор не видел тот фильм.
Леголас: Какой еще фильм?
Кили: "Солдатская девушка". Хоум-версия. Спроси, у твоего старика должно быть в домашней коллекции. Нам вот Торин давал посмотреть на совершеннолетие.
*голос из кустов: Я НЕ СТАРИК.
Фили*после непродолжительного всеобщего молчания*: Да... такие дела....Кстати, а когда совершеннолетие у эльфов?
Кили: А черт его знает. Вообще, Леголас уже выглядит совершеннолетним.
Питер Джексон: Орландо, втяни пожалуйста щеки. Ты забываешь все время.
Леголас: Прошу прощения. Так! В общем, я должен отвести вас во дворец, доставить к королю, заточить в темницы и... дядя Торин, папа просил, чтобы вы сразу к нему зашли.
Балин: А можно мне беруши?
Двалин: И мне.
Остальные гномы: И нам.
Филикили: А нам, пожалуйста, темницу со звукоизоляцией.
Леголас: Мы можем разместить вас подальше от покоев короля.
Фили: Да плевать мы хотели на вашего короля. Дайте нам одну темницу на двоих со звукоизоляцией. Или хочешь завидовать всю ночь?
Леголас: Гномы отвратительны. Все-таки надо попробовать с эльфами.

*спустя еще пару часов. в тронном зале*
Трандуил: .....
Торин: .......
Трандуил: ......
Торин: ........
Трандуил: .....
Торин: Может, уже подашь реплику, наконец? Фильм, конечно, резиновый. Но там еще у Бильбо встреча в Эреборе. Мы торопимся.
Трандуил: ....
Торин: Трандуил.
Трандуил: Боже. Я такой красивый. Я.... *садится на трон, чуть разводит колени, откидывается на спинку* я невероятно. Невероятно красивый. Слишком красивый. Ускользающе красивый. Есть у вас в гномьем языке слово, способное описать мою красоту? Я даже не думал, что буду таким красивым. Да никто не думал. Даже в самых смелых мечтах. Даже в самых отчаянных фантазиях.
Торин: ....
Трандуил: Ты... нашел потайной вход...*гладит себя по колену* в самую глубь неприступной горы... *оставляя рот приоткрытым* думаешь, там ждет тебя немало сокровищ?...
Торин: ....
Трандуил: Торин.
Торин: Что? Твои метафоры ужасны.
Трандуил: Я тебе не нравлюсь?
Торин: Ты мне нравишься.
Трандуил: Может, ты меня не любишь?
Торин: Трандуил, я люблю тебя.
Трандуил: Тогда почему ты без камней? Я уже видеть не могу свой алмазный фонд, все надоело. Я засыпаю от скуки.
Торин: Трандуил, я бы рад принести тебе пару камушков, но у нас там небольшая проблемка, если ты не в курсе. ДРАКОН.
Трандуил: Дракон? *прищурился* В прошлый раз ты врал, что потерял ключи от сейфа! Гнусный лгун! Убирайся в темницу!
Торин: У тебя одни камни в голове. И еще парочка в почках. Опять перепутал кофе и мартини с утра? Ты посмотри на свой сад. Трава до неба. Все паутиной заросло. Статуи исписаны похабенью. Кстати, я узнал твой почерк.
Торин: Я оставлял тебе послания. Ты не брал трубку, а сойки не могли пробиться сквозь чащу. У нас сломалась газонокосилка. Потом воду на два месяца отключали. И вообще, чем тебе не угодил мой сад?
Торин: Да плевал я на твой сад. Отпусти меня, мне надо в Эребор.
Трандуил: с Бильбо?
Торин: А если и с ним?
Трандуил*прищурился* ну и убирайся. Стража, посадить его в темницу.
Торин: Ты же сказал, что отпустишь в Эребор.
Трандуил: конечно, отпущу! Тебе же плевать на меня! Вот! Вот, смотри! *подходит ближе, наклоняется* Посмотри, что стало с моим лицом! Что ты знаешь о пламени драконов, Торин, сын Траина!
Торин: Пламя дракона опалило твое лицо?
Трандуил: Паленый крем. Господи. Галадриэль уже пятый фильм вещает, что тьма накрыла Средиземье. Чем ты слушаешь. Нормальной косметики не достать! А ты все: драконы, драконы!
Торин: Трандуил.
Трандуил: Что?
Торин: Знаешь, кто ты после этого?

*спустя десять минут*
Балин: Зачем ты ему нагрубил? Ты же знаешь, у него ранимая психика, алкогольная интоксикация и противозачаточные, наверняка, опять закончились.
Бильбо: он пьет противозачаточные?
Двалин: Да.
Бильбо: но зачем?
Двалин: у него спроси. Что ты ему сказал, Торин?
Торин: Ничего такого. Вспомнил, наконец, в гномьем языке слово, способное описать его красоту.
*голос Трандуила из-за стенки* И ПОДУМАЙ НАД СВОИМ ПОВЕДЕНИЕМ, ПОКА БУДЕШЬ ГНИТЬ ТРИСТА ЛЕТ В ТЕМНИЦЕ! ЧТО ТАКОЕ ТРИСТА ЛЕТ ДЛЯ ЭЛЬФА, У МЕНЯ ЕСТЬ НОЧНОЙ КРЕМ.
Торин: Паленый.
*звук глухого удара предметом о стену*
Бильбо: А что, темницу со звукоизоляцией не дадут?
Оринори: Там же Фили с Кили.
Бильбо: Действительно.

*тем временем, Кили сидит в темнице, подходит Мерисью*
Мерисью: что это за камень у тебя в руке?
Кили: мама дала в нашу последнюю встречу, лет сорок назад.
Мерисью: Там кхакхая-то надпись не русская.
Кили: Ага, можешь посмотреть.
Мерисью: Тут написано "Купи молока и сразу домой".
Кили: Ой.
Фили: я же говорил, плохо не уметь читать.
Леголас: ТАУРИЭЛЬ!
Мерисью: Что?
Леголас: Позволь позвать тебя гулять под лунным светом, падающим на изумрудную поверхность вековечной листвы.
Фили: Э, чувак, да ты реально в отчаянии.
Кили: ее ведь даже в каноне нету.
Фили: как, впрочем, и тебя.
Мерисью: Прости, Леголас. Но я предпочитаю гномов.
Кили: А ты оторва.
Леголас*шмыг-шмыг. достает молескин* Дорогой дневник, эльфы тоже отпадают.

***
Трандуил: Я требую еще экранного времени. Вместе с Торином!
Орк: У вас уже было много экранного времени. В "Солдатской девушке".
Трандуил: Да, что за напасть! Леголас, откуда ты принес эту дрянь?
Леголас: Ну, пап, можно мы его оставим?
Трандуил: Нет. Он может оказаться блохастым. Ты его в постель тащить собрался? Куда делся набивной паук? Спи с ним.
Леголас: Но папа! Мне 2000 лет, я не хочу спать с набивным пауком!
Трандуил: Раз уж мы заговорили о постели. Где Торин?
Леголас: Отец, мы не хотели тебя расстраивать... но в общем, он сбежал.
Трандуил: Сбежал?
Леголас: Да.
Трандуил: С Бильбо?
Леголас: Да.
*Трандуил, делает короткий эффектный замах, голова орка отлетает с тихим свистом*
Леголас: ПАПА! Мы же обещали сохранить ему жизнь!! Что ты наделал???
Трандуил: Психанул. Оставь меня, сын. Мне надо побыть одному.
Леголас*достает молескин* Орки тоже отпадают. Не гигиенично.

***
Бильбо: пользуйся ночным горшком, они сказали. Не ходи на шум, они сказали. Хорошо я предусмотрительный и догадался узнать, где тут бочки. А то спускались бы в ночных горшках.
Кили: Черт. Меня подстрелили.
Торин: Не стоило, конечно, так уходить. Трандуил потом такую истерику закатит.... ЛЕГОЛАС!
Фили: Смотри-ка! Все мечтает наладить интимную жизнь.
Торин: Ну-ка брысь отсюда, пока отцу не настучал на тебя. Шляешься тут по кустам. Хочешь, чтобы орки тебя подстрелили или еще что похуже?
Леголас: Хм. Что похуже?
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Эй. Кто тут в Эребор собирался?
Бильбо: Я! Я!
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Я помогу вам. Но не бесплатно.
Торин: Мы заплатим щедро. А то видел я твои сапоги.
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Жена отобрала у меня все, кости вот оставила.
Бильбо: Стесняюсь спросить - чьи.
Джим Кирк: Бооунз.
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Ладно. В общем, в город так просто не пробраться.
Торин - Балину: Скажи, что мы удвоим цену. Скажи, что заплатим натурой, вдруг он испугается.
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Чего мне пугаться, у меня бургомистр - Стивен Фрай.
Торин: Скажи спасибо, что мы без Гендальфа.
Человек, похожий на Карла Урбана, но не Карл Урбан: Короче, берите лодку, плывите в Эребор, платы я с вас, пожалуй, не возьму.
Леголас*делает пометку в молескине* Люди прикольные.
Гендальф: А я в клетке над пропастью повешу. Мне норм. Орлы-то всего раз в неделю летают.

*тем временем, после долгих мытарств и еще пары десятков минут засорения экранного времени, Бильбо все-таки проник в сокровищницу Эребора*
Смауг*сидит на куче золота* Дольн или Ривенделл?
Бильбо: Господи, Шерлок!
Смауг: Здравствуй, Джон.
Бильбо: Но ты. Разве ты. Что ты....
Смауг: Вероятно ты хочешь сказать, что я умер. Как видишь, нет. Я просто неудачно упал и меня на 300 лет заморозили в криокамере. У разморозки были побочные эффекты, но я решу эту проблему. В любом случае, прости, что заставил тебя пройти через все это. И раз уж мы вновь коснулись этой темы, я повторю. Дольн или Ривенделл?
Бильбо: Что, прости?
Смауг: Дольн или Ривенделл? Какой перевод был у тебя в книжке? *закатывает глаза* Это так предсказуемо. Увязаться за гномами, не знающими более коротких путей. Конечно, вы зашли к эльфам и там попытались прочесть то, что написано на карте. Потому что сами гномы читать не умеют, это очевидно. Потом вы попали в засаду и заблудились. Полагаю, тот тролльский король был не очень любезен. Оттопыренный карман свидетельствует о ценной находке, скорее всего золотой, что-то небольшое, цепочка или кольцо. Но цепочку ты бы скорее повесил на шею, спрятав под рубашкой. Протертая ткань по краям кармана - находку часто вынимали, значит, она находилась внутри кармана. А очевидное шипение на темном языке свидетельствует о том, что ты нашел кольцо всевластья. И прошу, избавь меня от утомительного пересказа двух фильмов. В этой вселенной меня, очевидно, убьет Бард по кличке Лучник. Даже интриги никакой. Скучно.
Бильбо: Шерлок.
Смауг: Но мне нужно от тебя не кольцо. Телефона у тебя, конечно же с собой нет. Иначе ты бы давно уже включил навигатор и оказался здесь на полтора фильма раньше. Очевидно Питер Джексон отобрал у вас всю технику. В таком случае, помоги мне найти мой аппарат. Где-то в этой куче...*показывает на горы золота* он должен быть.

Торин: Те, кто сомневался в нас, сегодня рыдают!
Балин: Два с половиной часа, Торин. Два с половиной часа твоего лица. Там рыдают уже не только они.
Двалин: Кстати, что с Бильбо?
Балин: Судя по всему, у них там жарко.
Торин: Стоит прийти ему на помощь?
Балин: я бы не рекомендовал.

Бильбо: Давай я позвоню тебе. А, черт. У меня же нет мобильного. Шерлок!
Смауг: Что.
Бильбо: Мне нужно найти Аркенстон.
Смауг: Джон, это камень. Ты не сможешь позвонить мне по камню.
Бильбо: Это не для тебя.
Кали: какой классный треугольник!
Ижду: Вы про Смауга, Бильбо и Торина?
Кали: Да не. Вон там в орнаменте, над лестницей!
Смауг*прищурился*
Торин: Бильбо!
Бильбо: о, нет.
Смауг: Твой коллега по работе?
Бильбо: он ищет Аркенстон.
Смауг: Синяки под глазами. Борода с проседью. Кельтские косички в прическе. Еще один британский актер в Голливуде в роли человека с тяжелой судьбой. *смахнул Аркенстон подальше* Удачи.
Торин: Гнусный дракон! Сегодня наступит конец твоим чарам! Сегодня ты познаешь всю мощь рода Дурина!
Смауг: Дурина - это точно. Секундочку, это что, золотая статуя?
Торин: ....
Смауг: Золотая. Статуя. Гнома. Для дракона, питающегося золотом. Джоооооон.
Бильбо: Шерлок! Молчи!
Смауг: Золотая статуя. Золотая. Они бы еще шоколадным зайцем попробовали. Или имбирное печенье. Почему было не запечь имбирное печенье в форме гномика и попробовать убить меня им.
Бильбо: Шерлок.
Смауг: И можно было еще выстроится сверху пирамидой на манер китайских акробатов.
Бильбо: Извинись немедленно.
Смауг: И не подумаю. *отряхивается от золота, улетает громить ближайший город* Джон.
Бильбо: Что.
Смауг: Может быть опасно. Хочешь со мной?
Бильбо: Господи, да.
Трандуил: Золотая статуя. Золотая статуя. А мне ты такого не дарил.
Торин: Помолчи, женщина.
Трандуил: КАКАЯ Я ТЕБЕ ЖЕНЩИНА! ТЫ ВСЕ МОИ ПРОТИВОЗАЧАТОЧНЫЕ ВЫКИНУЛ.
Филикили: а можно нас обратно в камеру со звукоизоляцией?
Леголас*догнав, удирающего от него на зверюге орка* Я ГНАЛСЯ ЗА ТОБОЙ ТРИ ДНЯ И ТРИ НОЧИ, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ, КАК ТЫ МНЕ БЕЗРАЗЛИЧЕН.
Орк: А можно меня тоже в камеру со звукоизоляцией?
Леголасдостает молескин* Орки - на редкость неблагодарный народ. Все-таки стоит попробовать с людьми. Или еще остаются орлы.
Бильбо: Даже думать не хочу, что будет в третьем фильме.
Трандуил: У меня есть пара идей. Кстати, ты уже совершеннолетний?

@темы: Все по Станиславскому, В Лэнге тоже смеются

---

Китайская поэзия - 5

Ли Шанъинь

Ли Шанъинь (813-858)

Лэююань
День кончился, печаль в душе моей,
На Гуюань я еду меж ветвей...
Вечерняя заря прекрасна,
Но сумрак всё становится черней.

Перевод А. Ахматовой

Цзя И
Когда пожелал император
Беседовать с мудрецом,
Цзя И он призвал из ссылки,
Прославленного умом.
И долго его расспрашивал,
Но только несчастье в том,
Что всё о чертях и духах,
А не о народе своём!

Перевод А. Гитовича

Чанъэ
За ширмой из Матери Облаков -
глубокая тень от свечи.
Мелеет Серебрянная Река,
и блёкнут звёзды в дали.
Должно быть, раскаивается Чанъэ,
что смела бессмертье украсть, -
В лазури морей, в синеве небес,
в рыданиях по ночам.

***

Как встречаться нам тяжело,
так тяжело расставаться.
Ветер жизни лишился сил,
все цветы увядают.
Лишь когда шелкопряд умрет
нити дум прекратятся.
Лишь когда фитиль догорит,
слезы свечи иссякнут.
Утром у зеркала я грущу,
видя облачный волос.
Ночью, читая стихи, узнаю
лунного света холод.
До небожителей, на Пэнлай,
путь не такой уж трудный:
Темная птица о трех ногах,
дай мне знать о грядущем.

***

Восточный ветер опять свистит,
опять моросит дождь.
За клумбой с пионами, за рекой
разносится дальний гром.
Волшебная жаба и через дверь
пошлет благовонный дым.
И яшмовый тигр поднимет ведро,
вода ж устремится вниз.
Цзя Гуна дочь не сводила глаз
с того, кто отцу служил.
За песни подушку свою Ми-фэй
оставила Цао Чжи.
Весеннее сердце наперегонки
с цветами цвести не должно.
Придет назавтра новая страсть
былая станет золой.

***

Минувшей ночью звезды видал
и слышал, как ветер выл
К закату — возле Коричных палат,
к восходу — возле Речных.
Не феникс тысячецветный я,
и крыльев мне не дано;
Но сердце, вещее, как носорог,
проникло в сердце твое.
К себе по очереди вино
подтягивал острым крючком;
Над красным воском жарких свечей
угадывал сходство слов.
Часы истекли; пробил барабан;
увы, на службу пора.
Везет меня конь в дворец Орхидей -
качусь, как в степи трава.

Опавшие цветы
Из высокого дома
гости навек ушли.
В опустевшем парке
кружатся лепестки.
То взлетят, то струятся
вдоль тропинок витых.
Провожает взглядом
солнца косые лучи.
Вся душа изболелась —
жалко двор подметать.
Все глаза проглядела —
надо идти назад.
Благовонное сердце
выдохлось, как весна.
Остается на память
платье в горьких слезах.

Перевод А. Сергеева

Вэнь Тинъюань

Вэнь Тинъюань (Вэнь Тин-юнь, Вэнь Ци, Фэй-цин) (818 - 872)

Китайское стихотворение в жанре Цы
Я причесалась
И спешу скорей
Окинуть взглядом с башни
Даль речную.
Там всюду лодки,
Только нет одной...
Косой луч солнца
Гаснет над волной,
И отмель погрузилась
В тьму ночную.
На мелодию "Ицзяннань"

Китайское стихотворение в жанре Цы
Луна бледнеет, звёзд почти что нет.
И колокол за шторой прозвенел,
И возвестила иволга рассвет.
На орхидее щедрая роса,
Полощет ива ветви на ветру,
В цветах опавших утопает сад.
Как в том году, гляжу с балкона в даль.
Здесь, в тереме забытом, я одна,
Всё та же на душе моей печаль.
Весна уходит, всё грустнее мне,
И радость прошлого - как в смутном сне.
На мелодию "Гэнлоуцзы"

Перевод М. Басманова

Пи Жисю

Пи Жисю (834-883)

Сочувствую Лушаньским жителям
Лушаньские горы
Поднялись на тысячи футов.
Попугаи вьют гнёзда
На неприступных вершинах.
В ущельях ютятся
Простые и тёмные люди,
Повиснув над бездной,
На верёвках взбираются к небу.
В высоте поднебесной
Птичьи гнёзда они караулят,
И тот, кто сорвался, -
Разобьётся о твёрдые скалы.
Птиц много, но в руки
Они никому не даются.
Едва ли не девять
Из десятка людей погибают...
На реке Лунчуань
Солдаты стоят гарнизоном,
Генерал приказал им
Резать из дерева клетки,
Чтобы в них ко двору
Посылать попугаев крикливых.
Перья у птиц
Красивы, да что в них прибытку, -
Язык попугая не скажет полезного слова.
Не глупо ль так низко
Расценивать жизнь человека
И жертвовать ею
Ради никчёмных игрушек?
Я слышал, что прежде
Правители были мудрее
И птиц не считали
Ни роскошью, ни богатством.
А ныне льют слёзы
Луншаньские жители в горе.

Перевод Г. Ярославцева

Ло Инь

Ло Инь (Ло Хэн) (833-909)

Сиши
Расцвету государства
И паденью -
Всему своя приходит череда.
Но жители из У
Другого мниья:
Из-за Сиши
Постигла их беда.
Но справедливо ль
Это обвиненье?
Сиши ли здесь
Причиную вреда?..
А княжества Юэ
Разор и пораженье
Чем обьяснить
Могли б они тогда?

Перевод Г. Ярославцева

Вэй Чжуан

Вэй Чжуан (Дуань-цзи) (836 - 910)

Цзинлинский пейзаж
Снова дождь над Рекой моросит,
приречные травы лежат.
Шесть династий прошли, как сон;
бесчувственно птицы поют.
Ивы Тайгэна, земли дворцов
бесчувственней праздных птиц:
Как прежде, окутали дымом листвы
плотину на десять ли.

Перевод А. Сергеева

Стихотворения в жанре Цы
Инея блеск. А может,
Это луны мерцание.
Где-то на горизонте
Крики гусей весь вечер.
Под вышитым одеялом
Тепло мне, и нет желанья
Встать с обогретой постели,
Зажечь погасшие свечи.
Вокруг
Тишина разлита,
Лишь слышу
Листвы трепетанье...
Едва я засну, как снова
Тебя в сновиденьях встречу
На мелодию "Тяньсяньцзы"

Перевод М. Басманова

Сыкун Ту

Сыкун Ту (837-908)

Ши Пинь
Поэма о поэте, или Категории поэтических произведений
1. Могучий хаос.
Свет моих слов - словно блёклая тень,
Сила и суть наполняют душу,
Путь простоты - им я в хаос войду,
Силы скоплю и мощь отдам
Думы полны мириадами форм,
Вот прохожу я пустыню пустынь.
Огромные, жирные груды туч,
Бурный, летучий, долгий ветер.
Грани и формы идут предо мной,
Ляжет бескрайней округой мир.
Лёгкой рукой его удержу,
Полная ясность. Нет границ.

2. Пресная пустота
Простое безмолвие точит
Непостижимое поле чудес,
И гармония будет пищей
Одинокому журавлю небес.
Как благодетельный ветер
В мягких складках шелков, -
Смотри-ка, бамбук звенит -
Давай унесём домой!
Вижу - оно со мной,
Подойди - и образ разрежен,
Кажется явственный призрак,
Руку протянешь - и нет.

3. Тонкая пышность
Пестрая радость бегущей воды
И пышные дали весны.
Безмолвием дышит долина моя,
Прекрасный гость у меня.
В голубом изумруде персик весной,
В воздухе солнце. Берег реки.
Ива роняет тень на тропу,
Иволга к иволге струйкой мелькнет.
В сердце унес бы! нет, тенью бежит!
Ближе посмотришь — это жизнь.
Я возьму эту прелесть неумелой рукой,
Древность порадую новой весной.

4. Погружённая сосредоточенность
Безлюдие. В елях мой домик стоит.
Солнце садится. Тихий ветер
Волосы тронет. Один иду.
Вскрикнет птица — и тишина.
Гуси, лебеди! вас здесь нет,
Люди ушли далеко;
Только друг моих дум со мной,
В одинокой памяти живет:
Ветер над морем. Туч лазурь
Мель большая. Ночная луна.
Идешь, — стихи на устах, — и вдруг
Воды тяжелые катит река.

5. Старинная высота
Я — на коне величавых дум.
Лотос в моей благородной руке.
О, бесконечность странствий моих,
Тихие тайны внемирных пустот!
Вот от Медведицы месяц идет,
Ветер неслышный взлетает за ним;
Древние горы в ночной бирюзе,
Колокол чистый с волнистых вершин.
Гения ждет растворённый дух.
О, безграничность! единая сила!
Древние тихо встают цари,
Пращуры темного мира.

6. И омыто, и выплавлено
Золото каплет из бедной руды,
Глянет свинец серебром,
И я – через гон горючий
К камушкам речки вернусь.
Там сквозит весенняя радость,
В древнем зеркале явится дух,
В сердце начальная чистота,
К истине месяц уносит меня.
Звезды мерцающие! с вами я.
Сердце поет одиноких людей.
Мчит настоящее быстрой струей,
Там, на луне – отчизна моя.

7. Старинная красота
В чистой нефритовой льдинке – вино,
Дождь звенит над моим шалашом.
Гости со мной. А вокруг звенит
Тихий, пустой бамбук.
Парча облаков. И в ясной листве
Птичий певучий гомон и крик.
С лютней мы дремлем в зеленой тени,
Серебряной пылью летит водопад.
В воздух скользнет безмолвный лепесток;
И ты, молчаливый, - живой цветок!
Я пишу тебе, пышная жизнь тишины,
Только об этот и пишем мы.

8. Крепкая сила
Гений царит в просторах пустых,
Радугой чистой раскинется дух, -
Так в пропасть бросается дикий ветр,
Тучи взрывая, вольный идет.
Силу и истину я вдохну:
Скупец простоты, я сиянье храню.
Мощное небо! ты движешь все,
Но мощь мировая – одно со мной.
Третьим я стану небу-земле.
Преобразись, природа, во мне!
Сутью дышит вдохновенье мое,
И до конца изолью я его.

9. Узорчато – прекрасное
Я позабуду богатство и шум.
Золото желтое – ты мне не друг.
Жадная скудость на яства глядит,
А пресный ручей, как флейта, шумит.
Чистый потухнет туман над рекой,
Яркий абрикос теплеет листвой,
Месяц играет отрадой дворца,
Синие тени по камням моста.
Наши кубки благоухают вином,
Гусли вздохнут о счастье моем,
Это – со мной, это – ты да я,
Жизнь и прекрасная дума моя.

10. Естественно само собой
Наклонись и найди. Оно с тобой,
Ни у кого не надо просить.
Мир – во мне. Прикоснусь к бумаге,
И – кругом зазвенит весна.
Едва – и раскроются листики,
Едва – и время цветет;
Эти дары не отнимешь,
А то, что нажил, умрет.
Когда станешь в теплую воду,
Кувшинка сама поплывет к руке, -
Вижу, как жизнь наша вьется
На великом Небесном Станке.

11. Гений неудержим
Вижу я превращенья твои,
Эти пространства – во мне и мои;
Истина истин наполнит меня,
В неудержимом безумье я.
Как вихри пустотной ширью гудят,
Как безбрежной синью горы горят,
Волной наводненья схватишь меня,
Форм мириады прочь унося.
Руки подъемлю светилам: - стой!
Фениксы, следом идите за мной!
Бич свистит над щитами химер,
Ноги омою в купели солнц.

12. Накопляется втайне
Ветер живых превращений плывет,
Знаков не трону я.
Вы не касайтесь меня, слова –
Неутолима печаль моя.
Истина правит в пустых облаках,
Миг – и возникну с тобой,
Полон до края. Как лотос я
В ветре свернувшийся – затаюсь.
Пустотой танцует воздушная пыль,
Капелек тьмы, - туман морской:
Мириады толпятся, парят скользят, -
И единою мира лягут волной.

13. Сердцевина духа
Неистощимость, вернись ко мне!
Подожди – и она с тобой.
Светлая рябь ожиданья бежит,
И бездонною глубью вдохновенье стоит.
Глянет цветок, закричит попугай,
Ивами вздрогнет башни уступ,
Гость мелькнет в бирюзе моих гор,
Чаши чистым вздохнут вином.
В дальние дали уходит дух,
Позабывая. И в тайной красе
Тихой природы рождается стих,
Как ты поспоришь с силою их.

14. Тончайше – плотное
Подлинный след – это стих живой,
Но узнать невозможно его, -
Мысль и форма – их ещё нет,
Но превращенье чудесно мое.
Струя говорит, смеются цветы,
Нежные росы цветут.
Уйдем далеко – и будет там.
И медленно дале пойдем.
Тише, художник настороже!
С мыслью и словом наедине,
Словно весна в зеленом плаще,
Будто луна в снегах, в вышине.

15. Небрежно – дикое
Дикий – вольный – необузданный дух,
Вот он – свобода моя!
Крепкой случайностью я богат,
Дивной природы большая тропа.
Хижину в соснах построю я,
Шапку сниму. Поют стихи.
Тихий за утром вечер идет,
А сердце не знает, какая пора.
Душа беззаботна, чиста и легка,
Забыты смятение и суета.
Мощной свободы чистых небес
В этом подобье достигну я.

16. Дивная чистота
Томятся, толпятся сосны,
Легкой рябью поет ручей,
Снег на излучину ляжет,
Рыбацкая лодка идет.
Я ищу своего друга,
Тихо мои деревяшки стучат.
Остановлюсь и посмотрю
На пустыни долгую лазурь.
В старине бедный дух отдыхает
Ключевой, несказанной простотой, -
Так выходит к нам наше солнце,
Так осенний воздух дрожит.

17. Извиваются изломы
Я – в извилистые гонные выси,
В их бирюзовый изменчивый узор.
Струится яшмовый вечер,
Благоухает цветочный простор.
Время играет моим сердцем,
Как кочевник свирелью своей, -
Уснет и воспрянет сердце,
Вздохнет и смолкнет свирель.
Кружатся и вьются речные всплески,
Буря бежит через тысячу троп:
Проклята мертвая точность сосудов,
Мир переменчив и новым живет.

18. Наитие
Я возьму простые слова,
Легкие мысли возьму,
Встречу уединенного друга
И сердце его найду.
Плачет чистый ручей,
Синеватые сосны поют;
Ты – принесёшь нам сучьев,
Ты – послушаешь гуслей звон.
То, что мы слышим и постигаем,
Очарованье! – его не найти.
С неба приходит. Редкий звук.
Несуществующий – тонкий звук.

19. Горестное рвётся
Бурей вихрь рвет испуганные воды,
Шумом и воем ломит леса.
Мысль беспокойно бежит сквозь века
И смертная горечь – моя тишина.
Струями время бессменно бежит,
Слава и гордость – пустая зола,
Слабо теряется путь живых,
В одиноком величье вспомню о нем.
Меч холодный в одиноких руках,
Скорбь наполняет мир.
Шёлковым шёпотом шуршат листы,
Дождь отощавший – на рощах мха.

20. Образы, лики
Всей моей силой ищу я тебя,
Чистая истина бытия!
Вас я найду – лепестки волны,
О тебе скажу – солнце весны.
И – превращенья разорванных туч,
И – цвето-травы, начальный дух,
И – моря волны, пены валы,
И – гор далеких зубцы, хребты.
Тайною чарой с бренностью сей
Ты обвенчаешься, правда вещей!
Формы отрину и образ найду,
Это достойно стиху моему.

21. Преходящая углубленность
Это не духов чудесные сны,
Это не жизнь убегает меня,
Это похоже на облака, -
Чистая с ветром идет белизна.
Издали словно шумит и идёт,
Ближе – и вот оно исчезает!
Истины каплю в душе затая,
Лучше от мира исчезну я.
Скалы, деревья, лазурные мхи,
Свет ароматный – вы, думы мои!
Чем ближе я помню и знаю тебя,
Тем реже, тем тоньше душа моя.

22. Парит и порхает
Один, несравненный, вот я ухожу,
Ввысь я лечу, уношусь одиноко.
Аист отшельника так уносил,
Тучи шли у старинных гор.
Так живописцем изображен
Человек мировой красоты,
Так улетает листик пырея
В ветра неведомые пути.
Не уловить и не описать,
Вот-вот услышу, - нет, не поймать!
Понял на миг – и ты уже в нём,
Ждёшь – и оно покидает тебя.

23. Широкое и понятное
Жизнь – это только сто лет,
Близок к началу конец,
Радости кратки, увы,
И, по правде, печаль широка.
Забудем. Чарка вина,
Цветы моего шалаша,
Мглистые тени плюща,
Редкие капли дождя.
Вот и последняя чарка вина,
Посох в руке – идём!
В быль обратится каждый из нас,
Только Южные горы высоко стоят.

24. Движение течёт
Медленно кружится мира ось,
Планетой жемчужной бежит, блестя, -
Этого не перескажешь,
А метафоры – для чудаков.
Смутной громадой идет земля,
И в бесконечности небо плывет.
О, если бы этим движеньем жить
И в бесконечность глухую плыть!
Страстно рванусь, ввысь унесусь,
Быстрою искрой назад вернусь, -
В этом движенье вперед и назад
Тысячелетья прожить я бы рад.

Перевод С. Боброва

Цуй Ту

Цуй Ту (Ли-шань) (854-?)

Одинокий гусь
Пролетевшая стая давно воротилась домой
От своих ты отбился - что станет теперь с тобой?
Понапрасну зовёшь сквозь мглу и осенний дождь
И не смеешь спуститься на пруд в темноте ночной
Островки облаков мутнеют где-то внизу
Над горами луна бросает луч ледяной...
Может, где-то уже к стреле привязана нить...
Одинокий полёт исполнен смертной тоской

Чувства в последнюю ночь года
И долга, и тяжка за горы Саньба тропа
По неверным камням - на все десять тысяч верст...
В громождениях скал лютеет снежная ночь
У свечи одинокой в чужом краю человек...
С каждым шагом в пути всё дальше плоть от костей
И из близких со мной - один лишь мальчик-слуга
Как же вытерпеть мне скитания без конца?..
Прояснился рассвет, и вот уже новый год...

Перевод А. Матвеева

Ли Юй

Ли Юй (937-978)

Стихотворения в жанре Цы
Безмерна скорбь.
Приснилось ночью мне,
Что я в дворцовом парке,
Как бывало...
Драконы-кони,
Колесниц поток,
Кругом цветы,
И в небе
Лунный рог -
Весной дышало всё
И ликовало.
На мелодию "Ванцзяннань"

* * *

Маленький сад опустел,
Царит во дворе тишина.
Лишь не смолкает валёк,
И ветер с ним заодно.
Мне теперь не заснуть,
А ночь бесконечно длинна.
Звуки и лунный свет
Льются в моё окно.
На мелодию "Даоляньцзылин"

* * *

Мечты меня
Уносят далеко.
Теперь весна на юге.
Зацветают
Везде сады.
И лодок хоровод
Под музыку скользит
По глади вод.
Над городом -
Дымиться ив пыльца
И белый пух...
И толпам нет конца -
Все в этот час
Любуются цветами.
На мелодию "Ванцзянмэй"

* * *

Год и ещё полгода в разлуке!
Так печально вокруг и уныло.
С мэйхуа белоснежной стаей
Лепестки на ступени слетают.
Подметешь их, и все как было.
Нет, не верю залетному гусю,
В край родной не вернуться мне снова.
Вдаль уходит, теряясь, дорога...
И растет и растет тревога,
Как трава на лугах весною.
На мелодию "Цинпинлэ"

* * *

Опали цветы, сменился
Красный наряд зеленым.
Быстро весна промчалась —
Даже и не заметил!
Что сделаешь, если утро
Встречает дождем студёным,
И вечер в свой час приходит,
И с ним непогожий ветер!
Блестят на румянах слезы,
И на душе смятенье.
Радость короткой встречи
Когда ещё повторится?
Так повелось, что людям
Грусть суждена от рожденья.
Она — как поток бескрайний,
Что на восток стремится!
На мелодию "Уети"

* * *

Один на западной башне
Стою, погруженный в думы.
Месяц — словно на небо
Кто-то крючок забросил.
Страшась тишину нарушить,
Не шелохнутся утуны.
Там, на дворе, притаилась
Тихая, ясная осень.
Ножницами не обрежешь
Злую тоску разлуки.
Чем больше я сокрушаюсь,
Тем больше смятеньем охвачен
А может, что-то другое —
Причиной душевной муки,
Что в самых своих глубинах
Сердце давно уж прячет?..
На мелодию "Уети"

Перевод М. Басманова

@темы: Писарь возжегаше, высокая поэзия (с)

---

Китайская поэзия - 4

Хань Юй

Хань Юй (768-824)

Камни горы
Неровные щербатые камни,
едва заметна тропа.
Пришёл я в сумерки к храму,
летают нетопыри.
Я в зале сел на ступени,
влажные от дождя.
Огромны бананов листья,
пышен гардений цвет.
Монах мне сказал: на стенах
буддийские росписи есть.
Принес огня посветить мне, -
отменное мастерство!
Циновку встряхнул для ложа,
похлёбкою угостил;
Мне пищи простой довольно,
чтоб голод мой уталить.
Всё тихо, лежу спокойно,
не слышен стрёкот цикад.
Встал чистый месяц над кряжем,
сияние входит в дверь...
Светает. Иду на воздух.
Нигде не видно дорог.
Блуждаю кругом бесцельно,
лишь дым и туман окрест.
В сиянье алеют горы,
лазурью блещут ручьи,
И вижу: в десять обхватов
и сосны здесь и дубы.
На камни ручья спокойно
ступаю босой ногой;
Журчит вода, убегая,
мне ветер треплет халат.
При жизни такой нетрудно
возрадоваться всему -
Зачем же сидеть непременно
на привязи у других!
В одном желанье признаюсь
моим немногим друзьям:
Хочу до старости жить здесь,
отсюда не уходить!

В пятнадцатый день восьмой луны дарю Чжан Гунцао
Облака подвёрнуты кругом,
нет Реки среди небес.
Чистый ветер дует в пустоте,
сгладил волны свет луны.
Спит вода, спят ровные пески,
образов и звуков нет.
Пьем с тобой из кубка одного
спой мне что-нибудь прошу.
Ты поёшь - с кислинкою напев,
а слова твои горьки.
Не могу дослушать до конца -
слёзы льются, словно дождь.
«С небесами высота Цзюю
сводит озеро Дуинин,
Всплыл дракон и снова в глубь нырнул,
слышны крики обезьян.
Десять жизней, девять в них смертей —
вот как выслужил я чин.
А теперь один в глуши живу,
точно скрывшийся беглец.
Покидая ложе, змей боюсь
и отравы жду в еде.
Воздух моря увлажнил червей,
мяса, крови смрад вокруг.
Пред ямынем барабан большой
бил торжественно вчера:
Новый государь у нас теперь,
Гао будет вознесен.
За день о прощении указ
десять тысяч ли прошел:
Всем, кто к казни был приговорен,
жизнь дарована была;
Возвращают ссыльных, служба ждет
всех, кто отрешен от дел,
Будет смыта грязь, сметен порок,
стихнут козни во дворце.
В списки некий чин меня вписал —
имя вымарал другой,
Не везло мне — только удалось
к варварам забраться в Цзинь.
Что судебный исполнитель? Тля!
если жалобу подам,
То накажут палками меня
да затопчут в пыль и в грязь.
А из тех, кто начинал со мной,
в гору многие пошли...
Тяжко подыматься в высоту
по Небесному пути».
Ты окончил песню, а теперь
слушай то, что я спою,
Подарю тебе я песнь мою,
столь несхожую, с твоей:
«Ночью ныне ярок лунный свет —
хватит и на целый год,
Жизнь стремится по стезе судьбы,
и другого нет пути.
Если есть вино, а ты не пьешь,
то зачем луне светить?»

Перевод В. Рогова

Лю Цзунъюань

Лю Цзунъюань (773-819)

Утром в храме наставника Чжао читаю Буддийскую сутру
Рот полощу водой колодца,
и холодно зубам.
Очищен разум, чисто сердце,
с халата пыль стряхнул.
В руках сжимаю праздно книгу
из пальмовых листов.
Источник истинный навеки
от разума сокрыт,
По следу ложному так часто
стремятся в наши дни.
Словам оставленным, надеюсь,
нас просветить дано;
Добросердечье очень редко,
и как созреть ему?
Даосский дворик тих и мирен,
ни шороха кругом,
Сливается с глухим бамбуком
темно-зеленый мох.
Восходит солнце, и от влаги
тумана и росы
Как будто залил зелень сосен
густой, блестящий лак.
Во мне все тает, растворилось,
и трудно говорить..,
Со мною радость просветленья
что надо мне еще?

Снег над рекой
Вздымается тысяча гор -
а птицы над ними летать перестали,
Лежат десять тысяч дорог -
но только следов на них больше не видно,
Лишь в лодочке старый рыбак
в бамбуковой шляпе, в плаще из соломы
Согнулся закинув крючок,
а снег всё идёт и река холодеет.

Старый рыбак
С ночи на западный темный утес
старый рыбак взошел,
Сянской воды на рассвете набрал,
чуский бамбук зажег.
Дым разлетелся, вот и заря,
нет ни души кругом,
Зелены горы и воды, в тиши
только уключин скрип.
Вижу, что к середине реки
снизился неба край,
А над утесом резво летят
легкие облака.

Перевод В. Рогова

Ранняя весна в Линлине
Спрошу весну
о том, когда она
Направится
отсюда в Циньюань,
Чтоб с ней послать
мои о доме сны -
Пусть хоть они
войдут в родной мне сад.

Перевод Л. Эйдлина

Лю Юйси

Лю Юйси (772-842)

Осенний ветер
Откуда же к нам
явился осенний ветер?
Со свистом, со свистом
летит за гусиной стаей...
Сегодня с утра
проник он в деревья сада,
И гость одинокий
всех раньше его услышал.
Перевод Л.Эйдлина.
Волны омывают песок
В девяти излучинах Хуанхэ
песку десять тысяч ли.
Ветер играющую волну
возносит до края небес.
Вверх по течению Млечный Путь -
Серебрянная река:
Пойди, поплыви - и войдёшь в дома
Ткачихи и Пастуха.

Перевод А. Сергеева

Стихотворения в жанре Цы
Весна ушла,
С лоянцами простясь.
Ей на ветру
Ветвями машет ива.
Сверкнет на листьях орхидей роса,
И кажется, —
Стоят они в слезах..
И грустно на душе,
И сиротливо.
На мелодию "Ицзяннань"

* * *
Видны повсюду персика цветы,
От них вершина горная красна.
И Шу-река стремится с высоты,
И бьет о берег вешняя волна.
Любовь твоя — как персиковый цвет,
Что отцветет, едва лишь расцветет.
Тоске ж девичьей и предела нет,
Как нет преграды для весенних вод.
На мелодию "Чжучжи"

* * *

Цвет этих ив лазоревый такой,
И гладь такая безмятежных вод!
И песня раздается над рекой —
То вдалеке любимый мой поет.
Вот на востоке солнышко взошло,
На западе — дождь моросит едва.
Я говорю: «Светло и не светло»,
И снова повторяю те слова.
На мелодию "Чжучжи"

Перевод М. Басманова

Бо Цзюйи

Бо Цзюйи (Бо Сяншань, Бо Лэтянь) (772 - 846)

Ночной снег
Я вдруг просыпаюсь -
постель холодна, как лёд.
Глаза открываю -
бумага окна светла.
Глубока полночь...
Наверное, снег тяжёл:
Я слышу порою -
ломаясь, хрустит бамбук.

В северной беседке провожу ночь
В немой тишине
у прохладной стены кровать.
За шёлком цветным
догорающая свеча...
И ночь настаёт, -
я один в беседке лежу,
А чудится мне,
что я в храме буддийском сплю.

Ранней осенью ночью один
Утун у колодца
колышет прохладной листвою.
Валёк у соседки
разносит осенние стуки.
Один направляюсь
я спать под нависшую кровлю.
Проснулся и вижу:
луны - половина постели.

В Запретном Государевом Дворце
Вход запрещён, -
недвижны все девять врат,
Окна тихи, -
свободна зала одна.
Лучше всего
воспитывать сердце здесь,
Незачем жить
вдали от людей, в горах!

Снежной ночью в деревне
Окно на юг -
сижу спиною к лампе,
Под ветром хлопья
кружатся во тьме.
В тоске, в безмолвье
деревенской ночи
Отставший гусь
мне слышится сквозь снег.

Собираю траву дихуан
Все погибли хлеба:
не смочил их весенний дождь.
Все колосья легли:
рано иней осенний пал.
Вот и кончился год.
Нет ни крошки во рту у нас.
Я хожу по полям,
собираю траву дихуан.
Собираю траву —
для чего она мне нужна?
Может быть, за нее
мне дадут немного еды.
Чуть забрезжит свет —
и с мотыгой своей иду.
Надвигается ночь —
а корзина все не полна.
Я ее отнесу
к красной двери в богатый двор
И продам траву
господину с белым лицом.
Господин возьмет —
и велит покормить скакуна,
Чтоб лоснились бока
и от блеска светилась земля.
Я хочу в обмен
от коня остатки зерна.
Пусть они спасут
мой голодный тощий живот.

Мои чувства после прощания с Юанем Девятым
Горечь тоски
в дожде среди листьев туна.
Веет уныньем
ветер в отцветшем цзине.
О, как грустна
начальной осени дума,
Что возникает
в тихом уединенье.
Если ещё
добавить разлуку с другом,
Тут уж и вовсе
нет на душе веселья...
Не говори:
«Меня провожать не надо».
Сердце идет
с тобой к городским воротам.
Разве друзей
чем больше, тем они лучше?
Было бы только
с ними во всем единство.
С сердцем моим
один человек уходит.
Я ощущаю
город Чанъань пустыней.

На дороге за старой заставой
Горы и реки
на этой Ханьгуской дороге.
Пылью покрыты
у едущих путников лица.
Тягостно-грустно
с родной стороной расставанье...
Ветер осенний
поднялся из древней заставы.

Смотрюсь в зеркало
Чист и блестящ
круг бронзовый, зеркальный.
Рябят-пестрят
виски от белых нитей.
Да можно ли
упрятать глубже годы?
Моим летам
ты, зеркало, не веришь!

Перед ночным дождем
Сверчок предрассветный
кричит и опять затихает.
Свеча, угасая,
то меркнет, то снова светлеет.
За окнами ночью
дождя узнаю приближенье:
В банановых листьях
рождаются первые звуки.

Перевод Л. Эйдлина

Юань Чжэнь

Юань Чжэнь (779-831)

Старый походный дворец
Заброшен, забыт
старый походный дворец.
Дворцовым цветам
зря суждено алеть.
На старости лет
дамам былого двора
Осталось вести
о Сюань-цзуне рассказ.

При известии, что поэт Бо Цзюйи назначен Цзянчжоуским Сыма
Огарок свечи мерцает во тьме,
и тени дрожат предо мною.
Сегодня вечером я узнал,
что ты в изгнанье в Цзянчжоу.
Смертельно больной, я с ложа привстал,
узнав о твоей недоле.
Холодный ветер капли дождя
забросил в окно ночное.

Перевод А. Сергеева

Дзя Дао

Дзя Дао (779-843)

Ищу отшельника, не застаю
Под соснами где-то спрошу о нём ученика.
Он скажет: учитель ушёл собирать снадобья.
Он здесь пребывает, на этой самой горе,
Но тучи глубоки, и где он - я так и не знаю.

Перевод В. Алексеева

Ли Шэнь

Ли Шэнь (?-846)

Печалюсь о крестьянине
Весною посадит
он зёрнышко по одному,
А осень вернёт их
обильнее в тысячи раз...
Где Моря Четыре,
земли не возделанной нет,
А всё к земледельцу
приходит голодная смерть!

Перевод Л. Эйдлина

Ли Хэ

Ли Хэ (Ли Чан-цзи) (791-817)

Южный парк
Ветви деревьев и стебли трав
зацвели у всех на глазах.
Белые, алые лепестки -
словно щёки юэских дам.
Грустно подумать, что на склоне дня
их достоинства пропадут,
Свахи не нужно, чтобы цветам
сочетаться с ветром - и в путь!

Побеги бамбука в парке Чангу
Чуские строфы пишу на стволе,
кожицу сняв ножом.
На обнажённую зелень легли
чёрные точки слов.
Раз не умеет читать бамбук,
кто же стихи прочтёт?
Влага садиться, туман ползёт
между бессчётных стволов.

Перевод А. Сергеева

Ду Му

Ду Му (Му-чжи) (803-852)

Осенний вечер
На ширму свет серебристой свечи
навёл морозный узор.
Прозрачный шёлковый веер накрыл
танцующих светлячков.
Небесная лестница, словно река
в осенний день, холодна.
Лежу и смотрю на огни домов
Ткачихи и Пастуха.

Возвращение домой
Сынишка мой
за край одежды тянет:
"Ты почему
домой не возвращался
И с кем играл
на месяцы и годы,
Что выиграл
серебряные пряди?"

Поездка в горы
Еду к холодным вершинам гор,
дороги круты и узки.
Там, где рождаются облака,
живут, как всюду, люди.
Остановлю повозку, сойду
взглянуть на вечерние клёны.
В инее листья красней цветов
второго месяца года.

В дар отцу-рыбаку
Травы в цвету, озера прохладны,
удочки нить спокойна.
Лунные ночи, ненастные утра —
сколько десятков весен?
Сам говоришь с одинокой лодки,
вторя словам поэта,
Что не встречал на веку ни разу
трезвого человека.

Подплываю к набережной Циньхуай
Туман осел на холодную воду,
лунный свет — на песок.
Во мраке к берегу подплываю
возле веселых домов.
Продажным женщинам не оплакать
гибель страны отцов.
Слышу, на том берегу горланят
«Цветы на заднем дворе».

Думаю о прежнем путешествии
На храме к западу от Реки
стихи написал Ли Бо.
Старые сосны вокруг горы,
сквозняк под ветхим шатром.
А я, полутрезвый, полухмельной,
бродил здесь четыре дня.
Красно-белые лепестки
глядят сквозь полог дождя.

Перевод А. Сергеева

@темы: Писарь возжегаше, высокая поэзия (с)

---

Китайская поэзия - 3

Цэнь Шэнь

Цэнь Шэнь (715-770)

Осенние думы
Кто может предвидеть,
как наступит расцвета вечер?
Сижу и смотрю я
на холодной листвы паденье...
А сам я не стану
и со сгнившей травой равняться:
В полях разлетаясь,
в светлячков она превратилась

Написал в пустыне
К западу я на коне спешу
чуть не на край небес.
С домом простившись, полной луны
видел я дважды круг.
Нынешней ночью не знаю сам,
где же найду ночлег:
Ровный на тысячи ли песок -
и не дымка жилищ!

Напившись вина, проводил учителя Пэя
Вина напились -
и расстаться не стало сил,
Но лишь протрезвели -
и я проводил тебя
И видел, как ты
уезжал верхом на коне
И как поднимался
в надгорные облака.

Весенний сон
В дальних покоях ночью вчера
весенний ветер подул.
Друг мой ещё в разлуке со мной
над Сяном пока живёт...
Я на постели за краткий миг
в недолгом весеннем сне
Преодолел целиком Цзяннань,
те несколько тысяч ли!

Перевод Л. Эйдлина

Мэн Юньцин

Мэн Юньцин (700 е)

Праздник "Холодной пищи"
Весной, в этот месяц второй, в Цзяннани
цветы украшают ветви.
В иной стране "холодная пища"
скорее признак печали.
В домах бедняков, как всегда, сегодня
огня в очаге не видно,
Но не потому, что им надо завтра
оплакать судьбу Цзытуя!

Перевод Л. Эйдлина

Чжан Цзы

Чжан Цзы (Исунь) (700-е годы нашей эры)

Ночью причалил к Фэнцзяо - мосту у клёнов
И луна закатилась, и ворон кричит, -
даже небо иней покрыл.
Только клён у реки и рыбачий огонь, -
и печаль прогоняет сон...
В стороне от стены городской Гусу
храм Холодной Горы - Ханьшань.
Там в полуночный колокол бьют, и звук
долетает до челнока!

Перевод Л. Эйдлина

Чжан Вэй

Чжан Вэй (700 е)

Ранние цветы Мэйхуа
Холодного дерева сливы мэйхуа
нефритово-белая ветвь
Вверху, на краю деревенской дороги,
где мост над ручьём навис...
И если не знать, что с водою рядом
расцветают раньше цветы,
Покажется, будто нападавший за зиму
ещё не растаял снег!

Перевод Л. Эйдлина

Цянь Ци

Цянь Ци (Чжун-вэнь) (722-780)

Духи реки Сян играют на сэ
(Стихи, написанные на экзаменах в столице)
В искусных пальцах
звуки Сэ узорной
Таят в себе
мотивы духа-девы,
Хотя Пин И
от них кружился в танце,
Но гостю в Чу
не вынести напева.
От скорби станут
льдом металл и камень,
И звуки чистые
в ночной дали звучат:
Они пришли
в Цанъу оплакать мужа,
Там ирис белый
льёт свой аромат.
Меж берегов
струится тихо Сяо,
Печально ветер
веет на Дунтине.
Никто не видел
до конца напева,
Что потемнели
над рекой вершины.

Поднявшись в дождь на Южную башню обители "Плоды побед", ожидаю Яня из Музыкального управления
Солнце вечернее
светит сквозь дождь небольшой,
Горные цепи
покрыты густой бирюзой.
Возле опушки
на башню Сянсе я взойду,
Вверх поднимаюсь
и гостя за тучами жду.
Лёгкий дымок
над селом одиноким висит,
В белые дали
река свои воды струит.
Я очарован
текущей в долине рекой,
Вечер сошёл
незаметно над рвом и стеной.
Что мне ещё,
если вы, о ком думаю я,
Чистым сиянием
в дом направляетесь мой?

Перевод Л. Меньшикова

Лан Шиюань

Лан Шиюань (700 е)

В уезде Чжоучжи в доме Чжэн И провожаю Цяня старшего
Вечерней цикады
я крикам внимать не в силах.
Опавшие листья
как могут мой слух не тревожить?
С тобою мы оба
не дома в печальную осень
И знаем к тому же,
что дальше наш путь раздвоен!
Замшелые стены
омыты бегущей рекою.
Дикие гуси
влетают в холодную тучу...
У восточной ограды
хризантемы начальника Тао.
Те из них, что остались,
я поднёс бы тебе в подарок!

Перевод Л. Эйдлина

Гу Куан

Гу Куан (727-815)

Слушаю рог горниста, думаю о возвращении домой
В саду моём милом жёлтые листья заполнили сизый мох.
Только проснулся, за стеной услышал утренний плач рожка.
Этой ночью, мне рвущею душу, мне не видать человека.
Встану, пойду в остатней луне, и, качаясь, шагает тень.

Перевод В. Алексеева

Дай Шулунь

Дай Шулунь (732-789)

Трава на заставе,
Трава на заставе -
Всюду трава на заставе.
Годы слдата старят.
На север от гор
И на юг от гор
В сумраках белый снег.
На тысячу ли
И на тысячи ли
Месяца яркий свет.
Яркий свет,
Яркий свет...
Звуки хуского рога -
От них мне покоя нет!
На мелодию "Дяосяолин"

Перевод М. Басманова

Ночью выезжаю из реки Юань и пишу эти строки Ли из Инчуань и чину из штата Министерства Лю
В полночь ладью поворачиваю, въезжаю в Чускую землю.
Светит луна; и горы и воды сине-зелёные стали.
Одна обезьяна вдруг вскрикнет средь ночи в порывах осеннего ветра,
И даже тому, кто совсем не грустит, она оборвёт нутро.

Перевод В. Алексеева

Вэй Инъу

Вэй Инъу (737-790)

Стихотворение в жанре Цы
Хуский скакун,
Хуский скакун
Мчит, отдаляя горы
И ту с кем встречусь не скоро.
А под копытами
Снег да песок,
Лишь эхо ржанью в ответ.
На запад гляжу,
Гляжу на восток,
Где тает дороги след.
Тает след,
Тает след...
Степь и слева и справа,
Солнца прощальный свет.
На мелодию "Дяосяолин"

Перевод М. Басманова

Горная речка к западу от Чучжоу
Как люблю я ростки этой нежной травы -
по ущелью пробилась она.
И ещё я люблю, когда в чаще лесной
песня иволги жёлтой слышна.
В половодье весенние дождь начался
и под вечер сильнее шумит,
На заброшенном броде не видно людей,
лишь колышется лодка одна.

Перевод Л. Меньшикова

Услышал гусей
Когда я отчизну
глазами ищу вдали,
По ней в моих думах
вдруг тягостнее тоска,
И вот в Хуайнани
осеннею ночью в дождь
С высокого дома
я слышу прилёт гусей!

В Чанъани повстречал Фэн Чжу
Наверное, гость
с востока сюда пришел:
На платье его
остался балинский дождь.
У гостя спрошу —
зачем он сюда пришел.
«Рубить на горе, —
на то и топор купил...»
А здесь в тишине
как раз расцвели цветы
И птицы снуют:
у ласточек вновь птенцы...
Расстались вчера,
сегодня уже весна,
И как на висках
прибавилось седины!

Осенней ночью посылаю сановнику Цю Двадцать Второму
Я в мыслях с тобою
в осеннюю эту ночь
Все время хожу,
о прохладе пою стихи...
Там горы пустынны,
земля в семенах сосны
И славный отшельник,
должно быть, ещё не спит!

Перевод Л. Эйдлина

Цзяожань

Цзяожань (700 е)

Сосна
Потому что я шёпот сосны полюбил,
я наслушаться им не могу.
Я всегда, как увижу сосну на пути,
забываю вернуться домой.
С этой радостью лёгкой от шума сосны
что на свете сравнится ещё?
Я смеюсь, к вольным тучам лицо обратив,
беззаботным и вольным, как я.

Придя к Лу Хунцзяню, не застаю его дома
Ты хотя переехал
в городское как будто селенье,
Но заглохшие тропы
в коноплянник и к тутам уводят.
Посадил ты недавно
у ограды в саду хризантемы.
Вот и осень подходит,
а раскрыться они не успели...
Постучался в ворота,
не услышал собачьего лая
И, тебя не дождавшись,
заглянул я на запад к соседу,
А сосед рассказал мне,
что из дома ты в горы уходишь,
Возвращаясь обратно
лишь на склоне вечернего солнца.

Перевод Л. Эйдлина

Чжан Чжихэ

Чжан Чжихэ (741-775)

Песня рыбака
Вижу я - возле горы Сисайшань
белые цапли летают,
Персик цветёт над текущей рекой,
окуни кружатся стаей.
Я под плащом тростниковым,
В шляпе бамбуковой новой, -
Дождь моросящий и ветер меня
чёлн повернуть не заставят!

Перевод Л. Меньшикова

Лу Линь

Лу Линь (748-800)

Горная гостиница
Всё выше, всё выше по горной дороге,
пока наконец дошёл.
Журчанье, журчанье ключа из ущелья
здесь слышно со всех сторон.
Повеяло ветром, листва расшумелась,
и где-то залаял пёс...
Светящийся точкой одно строенье
сквозь темень осенних туч!

Встреча с заболевшим воином
Путь был долог, пока не свалила болезнь
и к концу не пришла еда.
Он домой возвращался за тысячи ли,
только дома он не достиг...
Клочья тусклых волос, несмолкаемый стон
у обломков древней стены:
Как мучительно воздух осенней порой
входит внутрь незаживших ран!

Перевод Л. Эйдлина

Мэн Цзяо

Мэн Цзяо (751-814)

Женское целомудрие
Вместе прихода старости
ждут деревья утун,
Вдвоём проживут и скончаются
уточки юань-ян.
Память мужа погибшего
чистой жене дорога -
Им подобно, расстанется
с жизнью земной она.
Сердце супруги верное
невозмутимо ничем -
Влаге в глубоком колодезе
подобно сердце её.

Перевод В. Рогова

На древний мотив разлуки
Готова расстаться... Тяну тебя, милый, за платье...
Нынче ты, милый, едешь в какие края?
Не упрекну я, если вернёшься ты поздно:
Только не езди в этот, ты знаешь Линьцюн.

Перевод В. Алексеева

Путник
У матери нежной
иголка и нитка в руках:
Готовится путник
одеться в дорожный халат.
Чем ближе к прощанью,
тем чаще и чаще стежки,
И страшно: домой он
не скоро, не скоро, придёт...
Кто может ручаться,
что малой травинки душа
Всей мерой отплатит
за тёплую ласку весны!

Перевод Л. Эйдлина

Люй Вэнь

Люй Вэнь (771-811)

При стуке вальков
За тысячью врат
хоромы до самых туч,
И в этих местах
богатство шёлковых платьев.
С осенней луной
на трижды пятую ночь
По камню вальки
стучат в столице Чанъани...
Отшельник в тиши
в большом возбужденье чувств.
Он шум услыхал,
ручьями хлынули слёзы.
Старик возмущён
владетелями одежд:
Неведомо им,
какой в Поднебесной холод!

Перевод Л. Эйдлина

Ван Цзянь

Ван Цзянь (750-835)

Стихотворения в жанре Цы
Круглый веер,
Круглый веер,
Красавица молодая
Тобой лицо покрывает.
Три года прошло,
И поблёкла совсем
Яшма румяных щёк.
Потолковать
О сянь и гуань
С кем она может ещё?
Сянь и гуань,
Сянь и гуань...
Позаросла весенней травой
Дорога на Чжаоян!
На мелодию "Дяосяолин"

Перевод М. Басманова

Песня о землепашцах
Веселы, веселы речи мужчин,
радость у женщин кругом.
Люди забыли о трудных годах,
все говорят о другом:
Пятого месяца зной миновал
стало свежее полям,
Всюду у крыш зажужжали станки,
тянутся нити к конькам.
Коконы диких червей-шелкопрядов
нынче не трогал никто,
Листья под осень шуршат и шуршат,
бабочки вывелись там.
Если скатали шелка и пшеница
тоже на ток свезена,—
Значит, чиновники будут довольны,
подать получат сполна.
Правда, и ныне немного еды,
правда, одежда скудна,
Все-таки телка не будет на рынке
в этом году продана.
Пусть у крестьян и одежды и пищи
мало и в этом году,
Все ж они рады; к воротам уезда
нынче они не пойдут.

Перевод Л. Меньшикова

Чжан Цзи

Чжан Цзи (Чжан Цзычан, Вэнь-чан) (768-830?)

Свирепые тигры
Что юг, что север - везде в горах
под лиственным сводом тьма;
Свирепые тигры средь бела дня
бродят вокруг села.
К вечеру жертву свою они
пожирают у всех на глазах;
Что юг, что север - в горах везде
олени боятся дышать.
В долине голой из года в год
всё больше и больше тигрят;
Тигр с тигрицей выходят врозь,
будто не муж и жена.
В долине, вблизи от логова их, -
село на склоне холма;
Свирепые тигры из года в год
крадут у крестьян телят.
Даже улинские молодцы
не смеют в тигров стрелять;
Напрасно в рощу входят они
и на следы глядят.

Другу, пропавшему без вести в Тибете
В позапрошлом году
ты стоял в юэчжийской твердыне.
Только вышел за стены,
как было разгромлено войско.
Из Тибета сюда
с той поры не приходит известий.
Ты живой или мёртвый,
но наша разлука - надолго.
В опустелый шатёр
никогда не войдёт полководец.
Конь вернулся без всадника,
Знамя изорвано в клочья.
Может, ты ещё жив?
Возлагаю с надеждою жертвы.
На дорогу гляжу
и не вижу дороги от слёз

Перевод А. Сергеева

Осенние думы
Я в столице Лояне, от дома вдали,
До осеннего ветра дожил,
И сегодня большое письмо написал -
Десять тысяч раздумий моих.
Испугался я вдруг, что писал впопыхах
И чего-то ещё не сказал, -
И когда мой посланец собрался идти,
Я письмо раскрываю опять.

Ночую в доме рыбака
Дом рыбака
расположен в устье реки.
Волны прилива
вбегают во двор за плетень.
Гостю проезжему
надо здесь ночь провести,
Только хозяин
ещё не вернулся домой.
Гуще бамбук, -
потемнела дорога в село.
Вышла луна, -
стало меньше рыбачьих челнов.
Вижу - вдали
он на берег песчаный ступил.
Ветер весенний
играет плащом травяным.

Перевод Л. Эйдлина

@темы: Писарь возжегаше, высокая поэзия (с)

---

Китайская поэзия - 2

Ван Вань

Ван Вань (693-751)

Доезжаю до подножия горы Бэйгушань
Страннику путь
за зелёной горой пролёг.
Лодка его
бирюзовой рекой плывёт.
Ровен разлив -
и два берега далеки.
Ветер прямой -
и на глади парус один...
Солнце в морях
на исходе ночи взошло.
В водах весна
вдруг вторгается в старый год...
Письма родных
где в дороге меня найдут?
Стаи гусей,
возвращаясь летят в Лоян.

Перевод Л. Эйдлина

Цуй Хао

Цуй Хао (704?-754)

На башне Жёлтого Аиста
Тот, что жил прежде, уже, взгромоздившись на белую тучу,
исчез...
В этой земле бесплодно осталась Жёлтого Аиста башня.
Жёлтый тот аист однажды исчез и более не возвратится;
белые тучи уж тысячу лет напрасно идут да идут.
Чистые струи одна за другою в ханьянских деревьях
видны;
травы пахучие густо растут здесь среди островка Попугая.
Солнце уж к вечеру... Стены родные - где они, где,
скажи?..
Волны в тумане на этой реке в грусть меня повергают.

Перевод В. Алексеева

Башня Жёлтого Журавля
Древний старик улетел в небеса на желтом журавле
Башня Жёлтого Журавля с тех пор осталась пустой...
Жёлтый журавль улетел навек и уже не вернулся назад
Лишь белые тучи тысячу лет в далеком просторе плывут
Чистые воды текут-текут мимо Ханьянских рощ
И мятные травы густы, густы в краю попугаевых гор...
Солнце заходит, и где ж теперь застава деревни родной?...
Дымные волны по всей Реке, и снова грусть в душе

Перевод А. Матвеева

Башня Жёлтого Журавля
Давно тот старец улетел на жёлтом журавле.
Осталась в память прежних дел лишь башня Хуанхэ.
Журавль жёлтый никогда не возвратится вновь;
Белеет в небе череда извечных облаков,
И ясно виден вдалеке Ханьян в кругу дубрав;
На Попугая Островке — цветенье диких трав.
Темнеет. Где же край родной? Гляжу в речную даль...
Туман клубится над волной, растёт в душе печаль...

Перевод Б. Мещeрякова

Ван Чанлин

Ван Чанлин (698-757)

Из "Пограничных напевов"
Коня напоив,
я осенней проехал водой.
Вода холодна,
да и ветер как острый нож.
Над ровным песком
ещё свет не совсем померк,
И в сумерках бледных
Линьтао легко угадать.
Когда-то давно
здесь в боях у Великой стены,
Согласно молве,
был высокий проявлен дух...
Но в жёлтой пыли -
всё, что древле, и всё, что теперь.
Лишь белые кости
разбросаны по траве.

Перевод Л. Эйдлина

В военном походе
I
На западную башню поднимаюсь,
Стою одни в печальной тишине.
Смеркается. Осенний ветер с моря
Приносит песню к городской стене.
«Луна над пограничными горами»
Напоминает о разлуке мне.
И я тоскую по жене любимой
В осенний вечер в дальней стороне.
II
Над озером Цинхай сгустились тучи
И мглой на горы снежные легли.
Юймыньгуань виднеется вдали.
Там путь на родину. Я дрался храбро,
Прошел песками много тысяч ли,
Но враг не сдался. До победы полной
Не видеть мне родной моей земли.
III
В степи огромной, закрывая солнце,
Клубится пыль от ветра, словно дым.
Отряды воинов из лагеря выходят
За знаменем развернутым своим.
Узнали мы, что ночью дать сраженье
У Таохэ пришлось передовым
И князя Тугухуня в этой схватке
Им удалось взять в плен живым.
IV
Застава пограничная Минюэ
Стоит здесь с незапамятных времен.
Конца нет войнам. Шлют сюда, как прежде,
Людей навечно из родных сторон.
Вот если б появился полководец,
Как Ли Гуан, бесстрашен и силен,
Тогда через Иньшань не перешли бы
Лихие орды кочевых племён.

Перевод В. Ярославцева

Ван Вэй

Ван Вэй (701-761)

Река Ванчуань. Мэнчэнская падь
Новый мой дом
У входа в Мэнчэнскую падь.
Дряхлые ивы -
Сада истлевшего след.
После меня
Кто станет впредь вспоминать
С немощной скорбью
О людях минувшеих лет?

Река Ванчуань. Холмы Хуацзы
Не сосчитать
Улетающих птиц.
Осень опять
Расцветила хребты.
Гляну с холма,
Сойду с высоты -
Сызнова в сердце
Тоска без границ.

По желтой реке плыву в Цинхэ
Наша лодка плывет
По великой Желтой реке.
До границы небес
Простерлось обилие вод.
Прерываются вдруг
И волны и небосвод:
В десять тысяч домов
Город возник вдалеке.
Продолжаем путь —
Возникают вновь города,—
Как в тумане, видны
Шелковицы и конопля.
Обернешься, глядишь
Туда, где родная земля:
Вплоть до самых туч
Без края — вода и вода.

Ночью проплываю Цзинкоудай
Сирый мой парус
В зеленом тумане плывет.
Тлеет красный закат
Над разливом холодных вод.
Ивы речные
С рассветом явятся мне,
Песни из У
Звучали в ночной тишине.
Южные воды
Расплылись в приливной волне,
Северный Ковш
Ближе к родной стороне.
К службе спешу,
На чужбине странствую сам.
Мысли о доме
Вверяю пролетным гусям.

Перевод А. Штейнберга

Ли Бо

Ли Бо (Ли Тай-бо) (701-762)

Думы в тихую ночь
Перед постелью вижу сиянье луны.
Кажется - это здесь иней лежит на полу.
Голову поднял - взираю на горный я месяц;
Голову вниз - я в думе о крае родном.

Осенняя заводь
Вода - словно одна полоса шёлка,
Земля эта - то же ровное небо.
Что, если бы, пользуясь светлой луною,
Взор - в цветы, сесть в ладью, где вино?.

Переправа в Хэнцзян
Люди скажут: Хэнцзян прекрасна,
Я скажу: Хэнцзян противна!
Ветер сплошной дует три дня, валя горы;
Белые волны выше вздымаются башни
при Вагуань.
Морской прилив к югу идет, проходит
за Сюньян.
"Воловья мель" с давних пор опаснее,
чем Мадан.
В Хэнцзяне хочу перебраться, но волны и ветер
злы;
Вся река тащит тоску в дали тысяч ли.
Хэнцзян, на запад если посмотришь, скрыла
западный Цинь;
Воды Хань к востоку слиты с бродом на Янцзы
цзяне,
Белые волны - словно горы... Как же здесь
переехать?
Бешеный ветер смертельно томит пловца
с горой парусов.
Морской бог прошел здесь - злой ветер кружит.
Волны бьют по Небесным Вратам - стены скал
раздались.
Река Чжэ, в восьмой месяц зачем такая ты?
Волны похожи на горы сплошные, снегом
плюющие в нас.
Перед Хэнцзянскою будкой встречает пристав
паромный меня.
Мне говорит, указав на восток, где в море
родились тучи:
- Сударь, сегодня ехать хотите ради какой
нужды?
Если такие волны и ветер, ехать никак нельзя.
Мутнеет луна, небо в ветре, туман не может
раскрыться,
Киты морские насели с востока, сотни рек -
обратно...
Волны в испуге раз взвились, колеблются Три
Горы...
- Сударь, не надо вам переправы!.. Идите
прочь, домой!

Перевод В. Алексеева

Смотрю на водопад в горах Лушань
За сизой дымкою вдали
Горит закат,
Гляжу на горные хребты,
На водопад.
Летит он с облачных высот
Сквозь горный лес -
И кажется, то Млечный Путь
Упал с небес.

Осенние мысли
С террасы нашей на Яньчжи
Гляжу сквозь желтый листопад:
Тебя увидеть я хочу -
Но зря глаза мои глядят.
Над морем тают облака -
Они к тебе не доплывут.
Уже и осень подошла,
А мне - одной томиться тут.
Отряды варваров степных
Опять готовятся в поход, -
Ни с чем вернулся наш посол
К заставе Яшмовых ворот.
Ужели ханьские бойцы
Не возвратятся на восток?
Ужели надо мне жалеть
О том, что сорван был цветок?

Ветка ивы
Смотри, как ветви ивы
Гладят воду -
Они склоняются
Под ветерком.
Они свежи, как снег,
Среди природы
И, теплые,
Дрожат перед окном.
А там красавица
Сидит тоскливо,
Глядит на север,
На простор долин,
И вот -
Она срывает ветку ивы
И посылает - мысленно -
В Лунтин.

Перевод А. Гитовича

Красный цветок
Взглянув в окно, концом иголки
Я укололась... Горький рок!
Мной вышиваемый на шелке
От крови красным стал цветок.
И я подумала в волненьи,
Что мой желанный в этот час,
Быть может, кровь пролил в страданьи.
И слезы хлынули из глаз.
И вдруг, сквозь плач, необычайный
Я различаю стук копыт.
И выбегаю с мыслью тайной,
Что это милый мой спешит;
Но ни вблизи, ни в отдаленьи,
Увы, не видно ничего...
Ввело меня же в заблужденье
Биенье сердца моего.
И вновь с разбитыми мечтами
Сажусь я к пяльцам вышивать
И, словно бисером, слезами
Свою работу покрывать.

Перевод Н. Нович

Два стихотворения в жанре Цы
Флейты печальные звуки
Сон оборвали счастливый.
Циньской деве не спится
В башне, луной озаренной.
В башне, луной озаренной...
Год за годом проходит,
Вновь распускается ива,
И расставанье в Балине
Сердце томит влюбленной.
Ясная в Лэююане
Осень теперь воцарилась.
А на дороге к Сянъяну
Пыль под конем не клубится.
Пыль под конем не клубится.
Дует западный ветер,
Только что солнце скрылось
Там, где могил и храмов
Грустная вереница.
На мелодию "Ициньэ"
***
Словно затканный в пряди тумана,
Лес вдали, различимый едва.
Бередит в моем сердце раны
Гор холодная синева.
Я на башню поднялся высоко,
Где скопился сумрак густой.
Там стою и стою одиноко
Со своею тоской.
И на мрамор белый ступеней
Устремляю свой взгляд.
Шум внезапно возник в отдаленье -
Это птицы в гнезда спешат.
А моя где нынче дорога,
Та, что к дому родному ведет?
И беседок еще как много
По дороге путника ждет?
На мелодию "Пусамань"

Перевод М. И. Басманова

Стихотворения в прозе, воспевающие природу
Мне жаль последних дней весны!
Как это случается, что небо опять велит Северному Ковшу предузнать весну и повернуть рукоять свою вновь на восток? Весна! Лазурные тона волнующихся вод... Красный аромат орхидеевых куп... Поднимись куда-нибудь повыше и гляди вдаль... Разом и полностью обнимет глаз твой и безбрежную ширь моря и тончайшую неуловимость туч. Душа в уносящем порыве готова замереть. По щекам бегут слезы целыми потоками. Пою о легком чистом ветерке и о волнах Цан-лан... Любовно мечтаю об озере Дунтхин. Вздыхаю по стране рек Сяо и Сян. Но какая бодрая легкость в моей душе! Она вместе с весенним дуновением ветерка вздымается и куда-то летит! Да! Вздымается она и куда-то летит! А думе моей нет предела. Я так поглощен созерцанием этого прекрасного времени года, что не могу рассеять настроения. Вся равнина заросла - и что за роскошные цвета и узоры! Но, травы ароматные! Люблю вас и жалею. Жалею так, как будто острый нож вонзается мне в сердце! Ведь это последние дни весны... Конец последних дней весны! Мне жаль их! Охватывает меня скорбь, и скорбь не малая! Моя мысль летит. На излучине (реки) Хань, у берегов стремнин (реки) Сян, беру в руки волшебно красивые цветы - и все не могу превозмочь своей думы. Вот я на северных склонах гор Сянь и думаю о тех эпических женщинах, гулявших здесь по берегу реки Хань. Вот я на южной полосе (реки) Сян и тоскую душой о погибших здесь дочерях государя Яо. Чувство обиды за них ужасно, беспредельно. Им полна вся душа моя. Глаз уходит в пространство и теряется. Тоска подступает к сердцу беспорядочным наплывом. Вот я на реке Цзи, где даю простор чувству, воспетому в одах царства Вэй... Вот я в "Башне Туч", где меня, как некогда известного Чуского князя, охватывает сон, сладостный, волшебный. Каждый год та же картина. Приходит весна - распускаются цветы. Но вот цветам конец - и весне смена. Быстро, быстро мчит свои воды длинная река. Слежу взором за бегом ее волн и мысленно провожаю их туда на восток, до самого моря. Увы! Также и весна - она не остается у нас, раз ее время проходит... Вот уже совсем скоро природа повеет дряхлою старостью. И как досадно мне, что нельзя перекинуть по лазоревому небу какой-нибудь длиннейший канат, чтобы привязать им летящее к закату белое светило! Есть некий человек, близкий моему чувству. Он покидает юг и идет на запад, в страну древней Цинь. Гляжу я, как застилают путь блуждающие в воздухе цветочные ивовые нити. Они сплетаются в сеть, чтобы ею поймать весенний свет и удержать (до конца весны) человека. Погружаюсь в стих - и песнь моя жалобна. Разлука с тобой ранит мое сердце и делает мои шаги нерешительными. Я провожаю тебя в дальний путь. Гляжу на небо - и вижу, как несется караван гусей, постепенно тая вдали. Пьянею грустью у плакучей ивы. Даю тебе на прощанье ее гибкую, мягкую ветвь и с нею чувство крепкой дружбы. Гляжу - не нагляжусь на тебя, государь мой, и горестно вздыхаю. Брызжут внезапными потоками из глаз моих слезы... о, как зол я на эту преходящую красочность весны! Вот уже далеко ты. Поручаю тень твою ясной луне. Провожаю тебя, государь мой, на край света.

Весенняя грусть
Вернулся восточный ветерок. Вижу, как зеленеет трава и понимаю, что пришла весна. Водные потоки пришли в смятение. Плакучая ива мягко веет своими длинными ветвями. Какая грусть для человека в этом ее движении! Прекрасный, ласковый, лазоревый небесный свет. Ароматный, свежий, зеленоватый морской воздух. Яркие краски по изумруду, уходящая в даль полуясной пеленой - вот какова стала земля! Тучки нежно реют в вышине одна другой свежее. Сплошными потоками бегут бурные воды. Падает взор мой на мох, растущий у ручья. Как легки и проворны его движения по ветру! Вот закрутилась дымка блуждающих в воздухе нитей... Гляжу, и душа моя хочет вырваться и закружиться вместе с ними. О, этот воздух и свет! Я пьянею от вас! Пьянею - и погружаюсь в грусть. Тот, кто прислушивался к бегущей с высот Луны воде и звукам страны Цинь; тот, кто внимал обезьяньему крику на берегах Янцзы и напевам страны Ба; та знаменитая красавица Ван Чжао-цзюнь, которая видела пред собой последнюю ("Яшмовую") заставу родной земли; тот славный Чуский поэт, воспевший (равнодушный) кленовый лес, о, эти люди знали, что такое грусть! Вот и я, если поднимусь куда-нибудь повыше и гляну вдаль, то, вспоминая их, чувствую острую боль тоски, пронизывающей меня до костей, ранящей меня прямо в сердце. Душа человека волной бурлит, когда приходит весна. Однако, есть и грусть весенняя, грусть, которая - ровно падающий снег - вносит в нашу душу смятение. Но и грусть и радость, в бесчисленной толпе человеческих ощущений, как-то одновременно пробуждаются и единятся на этом ароматном празднике природы! Что, если есть у меня один человек далеко там, на берегах р. Сян? Тучи разделяют нас, и нет возможности свидеться. Над малой волной лью я слезы разлуки и ей, уходящей на восток, наказываю передать другу мой душевный, любящий привет. О, если б мне ухватить, задержать этот весенний свет, не дать ему исчезнуть! Я подарил бы его тебе, прекрасный, далекий друг!

Ясная осень. Скорбные строфы
Поднимаюсь на гору Цзю-и. Гляжу на чистые реки. Трехсторонний Сян мчит свои воды, струит холодом, отдаваясь морю. Тучи вторгаются в осеннюю природу и застилают небо... Я теперь (на чужбине) в странах Цзин и У, и несчетные тысячи верст трудного, лишь птицам ведомого пути отделяют меня от родимых мест. Сейчас вечернее солнце своим полудиском сияет по острову и хочет зайти. Чистое озеро начинает блестеть - это луна восходит там, над далеким морем. Я погружаюсь всей думой в мощную красоту осенней природы. Смутно мечтаю о (северной) Янь, ищу глазами, где (южный) Юе. Опадает лотос. Река подернулась осенними красками. Долгий, долгий ветер... Длинная, длинная ночь! Хотелось бы невероятного... Лететь к океану и помечтать у берегов его... Поймать у острова в синем море шесть чудовищ - да нет такой длинной уды! Ласкаю рукой волнующуюся стихию и еще глубже предаюсь скорби. Ах, уйду я! Ах, уйду я! Оставаться на людях больше невмоготу. Там, в волшебной стране Пхынлай, я буду себе рвать траву бессмертия!

Перевод В. М. Алексеева

Гао Ши

Гао Ши (Гао Дафу) (702-765)

Написал в канун нового года
Гостиница. Холодно. Перед свечой
сижу один и не сплю.
Но в сердце у странника отчего
так не выносима боль?
О родине мне сегодня всю ночь
грустить от дома вдали:
Вискам, что под инеем, завтра к утру
ещё один минет год!

Провожаю Дуна Старшего
Жёлтые тучи на десять ли,
в сумерках белый день.
Северный ветер гонит гусей,
сыплется, вьётся снег.
Ты не печалься, что в дальний путь
не едет с тобою друг:
Есть ли под нашим небом такой,
кто бы не знал тебя!

Инчжоуская песня
Юношей инских в этих краях
пленяет степная ширь.
В лисьих мохнатых шубах они
охотятся под Стеной...
Тысяча чжунов их луских вин
людей не сбивают с ног.
Местные отроки в десять лет
умело ездят верхом!

Перевод Л. Эйдлина

Чан Цзянь

Чан Цзянь (701-765)

Написано в монастыре за храмом Пошаньсы
Чистое утро,
Вступаю в старинный храм.
Взошедшее солнце
осветило лес в вышине.
Тропинкой в бамбуке
Прохожу среди тайных мест.
Келья монаха
скрывается меж цветов.
В отсветах горных
веселье для горных птиц.
В воде отраженья
очищают сердце людей.
Все тысячи звуков
утихли, - их больше нет, -
Слышится только,
как в колокол бьют и в цин.

Перевод Л. Эйдлина

Чжан Сюнь

Чжан Сюнь (709-757)

Слышится флейта
Выглянув с башенной вышки, вижу:
Конница варваров у самых стен.
Столько их, сколько пылинок в вихре!
Насмерть стою, - но решит судьба.
Вот озаряет луна их лагерь...
Дума о тяготах вечной войны...
Утром и вечером я на вышке...
Вражеской флейты впиваю печаль!

Перевод А. Адалис

Лю Чанцин

Лю Чанцин (709-780)

В снег ночую у хозяина дома на горе Фужуншань
День вечереет.
Синие горы вдали.
Пасмурно небо.
Беден невзрачный дом...
Ночью в воротах
слышу - собачий лай...
Ветер со снегом.
Вернувшийся человек!

Перевод Л. Эйдлина

Снова провожаю Пэя из штата министра, ссылаемого в область Цзичжоу
Вой обезьяны... Гости ушли... Вечер сейчас над цзяном.
Люди, конечно, ранены в сердце; воды, конечно, текут.
Вместе мы оба чиновники в ссылке, - вы ещё дальше, чем я.
Синие горы на тысячи вёрст, и одна лишь лодка-сиротка.

Перевод В. Алексеева

Ду Фу

Ду Фу (712-770)

Взирая на Священную вершину
Великая горная цепь -
К острию острие!
От Ци и до Лу
Зеленеет Тайшань на просторе.
Как будто природа
Собрала искусство своё,
Чтоб север и юг
Разделить здесь на сумрак и зори.
Родившись на склонах,
Плывут облака без труда,
Завидую птицам
И в трепете дивном немею.
Но я на вершину взойду
И увижу тогда,
Как горы другие
Малы по сравнению с нею.

Написано в лодке в последний день "холодной пищи"
Себя я принуждаю
Пить вино
Из-за того,
Что пища холодна.
На мне -
Убор отшельника давно,
Вокруг меня -
Покой и тишина.
Плыву я тихо
В лодке по реке,
А кажется,
Что по небу плыву,
И старыми глазами
Вдалеке
Цветы я различаю
И траву.
А бабочки
Танцуют танец свой
У занавески
Моего окна.
И белых птиц,
Слетевшихся гурьбой,
Уносит по течению
Волна.
За облака,
За кручи темных гор
Гляжу я вдаль
За десять тысяч ли:
Хочу увидеть
Севера простор,
Там, где Чанъань
Раскинута вдали.

Лунной ночью с лодки смотрю на храм, расположенный вблизи почтовой станции
Глубокая полночь вокруг меня,
Но я не зажгу свечи -
Так ярко горит в небесах луна,
Что с нею светло в ночи.
За сонными кленами - старый храм
С пагодой золотой.
Почтовой станции красный дом
Над белой стоит водой.
Замолкло карканье ворон
На городской стене,
И цапли на отмели у реки
Застыли в блаженном сне.
А я, путешествующий старик,
Белый от седины,
Подняв занавеску, один не сплю,
Любуясь блеском луны.

Записал свои мысли во время путешествия ночью
В лодке с высокою мачтой
Тихою ночью плыву я.
Гладя прибрежные травы,
Легкий проносится ветер.
Мир заливая сияньем,
Светит луна, торжествуя,
И над великой рекою
Воздух прозрачен и светел.
Если бы литература
Мне помогла хоть немного:
Освободила от службы -
Вечной погони за хлебом.
Ныне ж мое положенье
Схоже своею тревогой
С чайкой, которая мечется
Между землею и небом.

Деревня на берегу реки
Река почти что
Обняла деревню,
Внезапный
Совершая поворот;
Здесь испокон веков
В тени деревьев
Все тишиной
Объято круглый год.
Здесь ласточки
Гнездятся на стропилах,
То прилетят,
То скроются вдали;
Играют стайки
Чаек белокрылых,
Чтоб любоваться ими
Мы могли.
И занята жена
Весь вечер долгий
Сооруженьем
Шахматной доски.
Сын молотком
Колотит по иголке,
Готовя
Рыболовные крючки.
А я болею.
Горькое лекарство -
Вот вся моя
Земная благодать,
Вот все,
Что нужно мне от государства...
Чего еще
Могу я пожелать?

Перевод А. Гитовича

День человека
С самого первого дня
и до дня человека
Не было часа без облака
в небе от века.
Град и снега...
вот и иволги не появились.
Стужей встречает весна,
и цветы не раскрылись.
За водопадами вслед
осыпаются тучи,
Ветер в печаль повергает
лиловые кручи.
Пряди всклокочены -
путы индийской полыни
Толку что - с нитями шелка
их сравнивать ныне!

Перевод Э. В. Балашова

Поднимаюсь на городскую башню в Яньчжоу
Восточный район
распахнулся навстречу заре,
И Южная башня
взметнулась вдали предо мной.
Плывущие тучи
повисли меж гор и морей,
Степные просторы
окутаны синею мглой.
На каменных плита
минувших времен письмена,
Под диким бурьяном -
развалины древних дворцов.
Здесь издавна веет
великого прошлого дух, -
Всхожу по ступеням,
не слыша своих же шагов.

Перевод Л. Е. Бежина

@темы: Писарь возжегаше, Высокая поэзия (с)

---

Китайская поэзия

Ван Бо

Ван Бо (649-676)

Во дворце Тэнского князя
Палаты высокие тэнского князя подходят к острову Цзяна,
Брелоки из яшмы звенели и пели; им - и песням и танцам - конец.
На балках узорных - там утром летят облака над южным затоном;
Завесы алеют - под вечер свернутся, как дождь, среди западных гор.
Беспечные тучи - их блики в затоне там целыми днями гуляют.
И всё изменилось, и звёзды сместились: который раз осень здесь?
Здесь живший в палатах царевич, куда он девался и где же теперь он?
Далёко река за решёткой дворцовой стихийно, бесцельно течёт.

Перевод В. Алексеева

Провожаю Ду, уезжающего в Шучжоу на должность Шаофу - помощника правителя уезда
Чанъанские башни -
Тройного Циня начало.
Сквозь ветер с туманом
те Пять Переправ я вижу.
Мой друг, нам с тобою
расстаться настало время:
Мы оба по службе
скитальцы, в странствиях частых.
Когда Меж Морями
нам кто-то душевно близок,
У края ли неба,
и то он как будто рядом.
И значит, не будем,
прощаясь у поворота,
Как малые дети,
платки поливать слезами!

Перевод Л. Эйдлина

Лу Джаолинь

Лу Джаолинь (Лу Чжао-линь) (637-680)

Провожаю второго старшего брата, уезжающего в Шу
С заставами горы
ждут путника на дорогах.
В весёлых забавах
цветёт государев город...
На проводах этих,
как только разняли руки,
Глядим, расставаясь, -
друг друга жалеем молча!

Перевод Л. Эйдлина

Чанъань. Подражание древнему
В Чанъани к широким дорогам
примыкают узкие улочки,
Чёрный бык и белые лошади,
семи ароматов коляски.
Императорские паланкины туда и сюда
проплывают у дома лорда,
Золочёные плётки беспрерывно гонят,
направляя к дому маркиза.
Драконовые удила и яшмовые балдахины
вбирают утреннее солнце,
Фениксы извергают спадающую бахрому,
в окруженье вечерней зари.
Сотни чжанов летучего газа
окружают, растянуты на деревьях,
Целые стаи красивейших птиц
собираясь поют в цветах.
Летают пчёлы, резвятся бабочки,
по сторонам много тысяч ворот,
Изумруды деревьев, серебро террас,
десятки тысяч цветов.
Подвесные галереи, раздвижные окна
для встреч и веселий,
Парные башни ворот, черепичные крыши
свисают крыльями фениксов.
В доме Лянов расписная башня
среди неба вздымается,
Золотая колонна императора Хань
за облака поднимается.
Вглядишься возле больших домов,
не разглядишь и хороших знакомых,
Столкнёшься с прохожим на улице -
разве был с ним знаком?

* * *

Спросили бы ту, что играла на флейте
глядя в пурпурную дымку,
Ту, что когда-то училась танцам,
тратя счастливые годы:
"Если бы стали половинками рыбки,
разве б уплыли от смерти?
Видно став мандаринок парой
не заслужишь бессмертными стать."
"Половинки-рыбки, утки-мандаринки -
чего в самом деле жаждут?
Парами уходить, парами приходить,
господин разве не видит?"
Всю жизнь ненавижу кайму занавесок
с вышитым одиноким луанем,
Хорошо, когда на дверных занавесках
полотна с парами ласточек.

* * *

Пары ласточек и летают парами
вокруг дверного карниза,
Сетчатый полог, изумрудное покрывало,
изумительный аромат куркумы.
Одна за другой, словно цепь облаков,
причёски - «локон цикады»,
Тонкие брови - начало луны,
над смуглою желтизною.
Смуглая желтизна, белая пудра -
выходят из экипажа,
В них грациозность, в них красота,
в них нет только чувства.
У красивого юноши превосходный конь -
по спине словно связка монет,
У певичек драконы на дисках ворот
и золото "преклонённых колен".

* * *

Во дворе императорского цензората
вороны кричат по ночам,
Возле ворот судебной палаты
воробьи собираются к гнёздам.
Смутно видны киноварные стены
вдоль яшмового пути,
Далеко, далеко изумрудный полог
и нет золотой ограды.
Сжимая стрелу полетел орёл
на север Дулина,
Стрелы искать помогает путник
на запад за Вэйским мостом.

* * *

Всех зазывают благородных гостей
с лотосовыми мечами,
Ночь провести в доме певичек,
там, где персик и слива.
В доме певичек на закате солнца
юбки из пурпурного шёлка,
В чистых песнях на все лады
их уста расцветают.
Северный двор ночь за ночью
люди проходят словно луна,
По южной дороге каждое утро
уносятся как облака.
С юга дорожки на северный двор
проходят по северному кварталу,
У пяти перекрёстков и трёх дорог
теснятся три рынка.
Нежные ивы, зелень софор,
свисая, подметают землю,
Вестница счастья - багровая пыль
поднимается в тёмное небо.
Как при Хань - скороходы цзиньу,
тысячи всадников прибывают,
Зимородком краснеют старинные вина
в чашах, похожих на попугаев.
Тончайший шёлк и драгоценный пояс
для господина снимают,
Песни Янь и танцы Чжао
исполняют для господина.

* * *

Есть и другие - роскошь, богатство,
зовут - "полководец" и "канцлер",
Сменятся дни, повернётся небо,
никто не уступит друг другу.
Стоило лишь проявить характер -
изгнали генерала Гуань Фу,
Самоуправно решили не допускать
таких, как министр Сяо.
Самоуправно проявить характер -
основа отваги и мужества,
Синий дракон и Пурпурная ласточка
уносились с весенним ветром.
Убеждают себя, что песни и танцы
будут длиться тысячи лет,
Себе говорят, что спесь и роскошь
оскорбляет ханьских князей.

* * *

Время славы и внешний блеск
друг с другом не совпадают,
Тутовые рощи в синее море
в один миг превращаются.
Были когда-то золотые ступени,
белой яшмы дворцы,
Нынче же только и видим -
остались зелёные сосны.
Так же тихо и так же пусто
в жилище Ян-цзы,
Год за годом, и так каждый год,
всю кровать заполняют книги.
И только на Южных горах
на коричных деревьях цветы,
Лепестки летают туда и сюда,
залетая к нему в рукава.

Перевод Ю К

Ло Биньван

Ло Биньван (640-684)

Провожаю на реке Ишуй
На этом же месте
прощался он с Яньским Данем.
У храброго мужа
ударили волосы в шапку...
Времён тех прошедших
людей на земле не осталось.
Речная сегодня
вода холодна, как прежде!

Перевод Л. Эйдлина

В тюрьме воспеваю цикаду
Когда я в осеннее утро,
Узник с дальнего юга,
Слушаю пенье цикады, -
Думы меня терзают.
Цикада, скажи, зачем ты
Ко мне под окно прилетела?
Зачем ты напевом грусным
Тревожишь меня, седого?
Роса твои крылья смочила,
Они тяжелы для полёта,
И сильный, пронзительный ветер
Твой голос легко заглушает.
Никто в этом мире грязном
В твою чистоту не поверит,
Хоть ты и поёшь свои песни
От самого чистого сердца!

Перевод Л. Черкасского

Ян Цзюн

Ян Цзюн (650-692)

В походе
Пламя сигналов над западною столицей.
Сразу на сердце, конечно, от них тревога.
Знак полководца выносим из Врат Дворцовых.
Латников конных ставим вокруг Стен Дракона.
В темени вьюжной узоры знамён поблёкли.
В ветре всё время слышен бой барабанов...
Всё же в походе командовать просто сотней
Лучше, чем дома сидеть одному за книгой!

Перевод Л. Эйдлина

Чень Цзыан

Чень Цзыан (661-702)

Песня о восхождении на Юйчжоускую башню
Не вижу былого
достойных мужей.
Не вижу в грядущем
наследников им;
Постиг я безбрежность
небес и земли,
Скорблю одиноко,
и слёзы текут.

Потрясен встречей
I.
Чуть видная луна
меркнет в западном море,
А солнца тусклый круг,
быстро светлея, всходит.
Миг один — и восток
круглым светом заполнен,
А темная душа
утром уже застыла.
Да, великий предел
твердь и землю рождает.
О, вероятно в том
сокрыта высшая тонкость...
Присущи началам трём
расцвет и увяданье -
Ценность Трех и Пяти
кто доказать сумеет?
II.
Когда б и летом и зимой
орхидеи всходили,
Едва ль бы нам их красота
столь чаровала взоры.
Цветенье пышных орхидей
все в лесу затмевает,
На фиолетовых стеблях
красные листья никнут.
Медленно-медленно ползет
в сумрак бледное солнце,
Гибко, едва коснувшись земли,
взвился осенний ветер.
В расцвете лет — уже конец
трепета, опаданья...
Прекрасным замыслам когда ж
можно осуществиться?
III.
Гордятся люди рынка
ловкостью и смекалкой,
Но жизни путь проходят,
словно в неведенье детском:
К мошенничеству склонны
и мотовством кичатся,
Ни разу не помыслят,
чем жизнь их завершится.
Им бы Трактат постигнуть
об истине сокровенной,
Им бытие узреть бы
в яшмовом чайнике Дао
И, в разочарованье
оставив небо и землю,
По правилам превращений
в беспредельности кануть!

Перевод В. Рогова

Вечером останавливаюсь в Лэсяне
Родимый край не виден нигде в дали,
и к вечеру солнце, а я одиноко иду.
Рекою, долиною застлана старая родина,
путями-дорогами в город иду к рубежу.
На дикой границе рвутся поляны тумана,
в глубоких горах - в линию встали деревья.
Вот такова тоска в эти чёрные дни!
"Ау-ау" да "ау-ау" кричит в ночи обезьяна.

Перевод В. Алексеева

Ханьшань

Ханьшань (700-е)

Старушка живёт на восток от лачуги моей,
Три года назад у неё поприбавилось благ.
Недавно была и меня самого-то бедней,
А ныне она потешается: ты, мол, бедняк...
Всё судит меня, что совсем я лишился лица,
Её барышам я такой же упрямый судья.
Один над другим потешаемся мы без конца:
Она на востоке, напротив, на западе, - я.

* * *

В полях урожай
не поспел ещё в этом году,
Из старых запасов
в амбаре и зёрнышка нет.
И вот позаимствовать
горсточку проса иду,
В смущенье надеясь:
авось не откажет сосед.
Выходит хозяин,
меня отсылая к жене.
Выходит хозяйка,
к супругу спровадить спеша.
От жалкой нужды моей
каждый из них в стороне:
Чем больше скопил человек,
тем черствее душа.

* * *

Обманщик, который
морочит достойных людей,
Похож на глупца,
что с корзиной идет за водой.
Спешит он, бедняга,
домой обернуться скорей,
Да только у дома
увидит корзину пустой.
Того ж человека,
который обманут лжецом,
Я с луком сравню,
что пророс в деревенском саду:
Его, что ни утро,
под корень срезают ножом,
А он, как и прежде,
заполнит пустую гряду...

* * *

Мои стихи
ругал один знаток:
Мол, у Ханьшаня
слишком бедный слог.
Но ты на древних
мудрецов взгляни,
Ведь не стыдились
бедности они!
Знаток почтенный
хмыкнул мне в ответ:
«В твоих словах
и капли смысла нет!»
Пускай он остается
при своем,
Когда одна корысть
и жадность в нем.

Перевод Л. Бежина

Хэ Чжичжан

Хэ Чжичжан (Цзи-чжэн) (659-744)

При возвращении домой
Молодым я из отчего дома ушёл,
воротился в него стариком.
Неизменным остался лишь говор родной,-
счёт годов у меня на висках.
И на улице дети глядят на меня,-
все они не знакомы со мной,-
И смеются и просят, чтоб гость рассказал,
из каких он приехал краёв.

Перевод Л. Эйдлина

Пишу на даче
С хозяином дачи я лично совсем не знаком,
но рядом сижу с ним ради деревьев с потоком.
Вам не к чему, право, скорбеть, как купить вино:
в мошне у меня всегда были деньги на это.

Перевод В. Алексеева

Чжан Юэ

Чжан Юэ (Дао-цзи, Юэ-чжи) (667-730)

Опаздываю на Шуской дороге
Гость в своём сердце
и дням знал и лунам счёт,
До Шу и обратно
заранее вычислив путь.
Осенний же ветер
гостя не подождал
И первым ворваться
успел в столицу Лоян!

Перевод Л. Эйдлина

Опоздал по дороге из Шу
Гость на чужбине,
месяцы, дни коротая,
Для возвращенья
время исчислил заране...
Ветер осенний,
путника ждать не желая,—
Всё ж очутился
первым в престольном Лояне!

Перевод Б. Мещерякова

Чжан Цзюлин

Чжан Цзюлин (673-740)

Отвечаю Лу Ли
На хвое сосновой
настоянного вина
Весною прошедшей
ты много ль себе припас?
Ссылаться не стану
на горной дороги даль:
Я даже по снегу
пешком до тебя дойду!

Перевод Л. Эйдлина

Фрагмент стиха на китайском языке и перевод
Chun feng bu xiang shi,
he shi ru luo wei
si jun ru man yue,
ye ye jian qiu hui
Восточный ветер я не зову —
он незнаком со мной,
Зачем же в ночи проникает
под газовый полог мой?
Скучая о моем господине,
я, как полная луна, блекну ночь за ночью.

Цуй Гофу

Цуй Гофу (687-755)

В походе
Наш северный враг перешёл рубеж.
Словно иней на землю китайскую пал!
Инчжоу в беде! Спешим по ночам...
Всё - без сил, даже конь вождя.
Рубеж под луной. Как блестят мечи!
Рать блестит, будто солнце взошло...
Тьма разбойничьих орд, говорят, в горах, -
Впереди уже бой кипит.

Перевод А. Адалис

Ван Чжихуань

Ван Чжихуань (Ван Чжи-хуань, Цзи-лин) (688-742)

Поднимаюсь на башню Хуаньцяо
Солнце ушло за хребты, на запад,
Течёт Хуанхэ на восток - к морю...
Тысячи ли охватить бы взором!
Выше! Вот башни последний ярус.

Перевод А. Адалис

Поднимаюсь на "Журавлиную Башню"
Белое солнце за самою кромкой гор
Тянутся в море воды Жёлтой Реки...
Как разглядеть - что там, за тысячу вёрст?
Ну-ка, взойду на следующий этаж!

Лянчжоуский напев
Уходит течение Жёлтой Реки за белые облака
Средь гор высотою в сто тысяч локтей - единственный городок
Напрасно плачет тангутская флейта об "Ивовых ветвях" -
Весеннему ветру не долететь до ворот заставы Юймынь

Перевод А. Матвеева

Мэн Хаожань

Мэн Хаожань (689-740)

На пути в столицу застигнут снегом
Здесь вдаль протянулась
дорога к Циньской столице.
Бескрайнее мрачно
здесь к вечеру года небо.
И в сумраке зимнем
конец луны и начало.
Нападавшим снегом
закрыты горы и реки.
Усталые гуси
пропавшую ищут отмель.
Без пищи вороны
кричат на пустынном поле.
И гость опечален -
напрасно он ждал приюта:
Нигде не увидел
он дыма людских селений.

Ночую на реке Цзяньдэ
Направил лодку
на остров, укрытый туманом.
Уже вечереет, -
чужбиною гость опечален...
Просторы бескрайни -
и снизилось небо к деревьям.
А воды прозрачны -
и месяц приблизился к людям.

Весеннее утро
Меня весной
не утро пробудило:
Я отовсюду
слышу крики птиц.
Ночь напролёт
шумели дождь и ветер.
Цветов опавших
сколько - посмотри!

Вану Девятому
Солнце к закату,
а сельский твой дом далёк.
С горным приютом
не медля всё же простись.
Помни, что надо
пораньше в путь выходить:
"Милые детки
домой Тао Цяня ждут".

Начало осени
Ещё незаметна осень в начале,
а ночи уже длинней.
Порывами ветер прохладный веет
и свежесть с собой несёт.
И жаром пылавший зной отступает,
и в доме тишь и покой
И листья осоки внизу у ступеней
от капель росы блестят.

Переправляюсь через реку, спрашиваю у лодочника
Волна легла, река ровна -
нет ветра над водой.
Мы в лёгкой лодке по реке
с моим гребцом плывём.
Всё время в нетерпенье я
смотрю на край небес:
"Которая из синих гор
вершина Юэчжун?"

Осенью поднимаюсь на Ланшань. Посылаю Чжану Пятому
На Бэйшане
среди облаков белых
Старый отшельник
рад своему покою...
Высмотреть друга
я всхожу на вершину.
Сердце летит,
вслед за птицами исчезает.
Как-то грустно:
склонилось к закату солнце.
Но и радость:
возникли чистые дали.
Вот я вижу —
идущие в села люди
К берегу вышли,
у пристани отдыхают.
Близко от неба
деревья как мелкий кустарник.
На причале
лодка совсем как месяц.
Ты когда же
с вином ко мне прибудешь?
Нам напиться
надо в осенний праздник!

На горе Сишань навещаю Синь Э
Колышется лодка —
я в путь по реке отправляюсь:
Мне надо проведать
обитель старинного друга.
Закатное солнце
хоть чисто сияет в глубинах,
Но в этой прогулке
не рыбы меня приманили...
Залив каменистый...
Гляжу сквозь прозрачную воду.
Песчаная отмель...
Ее я легко огибаю.
Бамбуковый остров..
Я вижу — на нем рыболовы.
Дом, крытый травою...
Я слышу — в нем книгу читают..
За славной беседой
забыли мы оба о ночи.
Всё в радости чистой
встречаем и утренний холод...
Как тот человек он,
что пил из единственной тыквы,
Но, праведник мудрый,
всегда был спокоен и весел!

Перевод Л. Эйдлина

Чжан Сюй

Чжан Сюй (800 е)

Плыву в лодке по Цинси - чистой реке
Путник, в лодке плывущий,
направляется далеко.
Вот приблизился вечер,
затянули песню гребцы...
Я, смеясь, обнимаю
в водах Чистой Реки луну:
Мне сиянием чистым
любоваться не надоест!

В горах не отпускаю гостя
Свет гор и очарование вещей
создают сиянье весны.
Зачем же при лёгкой тени уже
торопиться скорее домой?
Ведь даже в самый погожий день,
без единой капли дождя,
Когда в облака глубоко войдёшь,
всё равно промокнешь насквозь.

Весенняя прогулка. В ожидании дождя
Пора мне к беседке пойти и в ней
расставить чары с вином...
Над самой рекой облаков гряда —
и день в предвечерней мгле...
Восточный бы ветер я попросил
подуть и развеять дождь:
Хотя бы до завтра пусть погодит
врываться в расцветший сад!

Весенняя трава
Весенней травы там зелень и зелень
на тысячи ли вокруг,
Где в дальнем краю на закате солнца
я вижу странника дом
И знаю: за долгий, в морских скитаньях,
трехлетней разлуки срок
Не послан среди облаков ни разу
листочек один письма!

Ива
Эти светлые, светлые в дымке ветви,
подметая землю, свисают...
У стены, рядом с домом высоким, ива
вся полна весеннею грустью.
Я хочу, чтобы вы вгляделись получше
в благородство ее и прелесть:
Их не меньше, чем в тех прославленных ивах,
Линхэдянь собой украшавших!

Перевод Л. Эйдлина

@темы: Писарь возжегаше, Высокая поэзия (с)

---

О сне

Наконец-то поняла, в какой позе я сплю. Оказалось, на животе.
Не знаю, правда, сплю я так всю ночь или верчусь, но тест указал пару моментов довольно правдиво.

На животе

Такая поза свойственна тем, кто, образно говоря, поворачивается к миру спиной. Она, как, впрочем, и другие позы, может быть временной или сохраняться на протяжении всей ночи. Эта поза может означать чрезмерное внимание к самому себе или склонность недооценивать тот вклад, который окружающие вносят в вашу жизнь своей индивидуальностью.

Пройти тест

Если вы спите на животе, Вы довольно скрытный человек. Вы часто за что-нибудь волнуетесь и легко расстраиваетесь. Вы очень упрямая и не очень амбициозная. Вы обычно придерживаетесь позиции жить одним днём на задумываясь о завтрашнем. Это означает, что Вы любите веселиться.

@темы: Тем временем в Р`льехе, Двери в иные миры